Очень может быть, что в данном тексте я расскажу об ужасно тривиальных вещах — но изложенное ниже пришло мне в голову, увы, только совсем недавно.

1. Правильно ли традиционное воззрение на орудия?

2. "Нечаянно пригретый славой..."

3. Причины великих переселений в природе

4. Причины успеха у некоторых оседлых обществ

5. Реальные причины великих переселений у людей

6. Арабская лошадь

7. Орудие: что же это такое?

          Мы, марксисты, связываем общественный прогресс в самую первую очередь именно с совершенствованием орудий. Но что мы, марксисты, понимаем под термином "орудия"? Насколько мне известно, предметы именно неживой природы: неважно — рукотворного или природного происхождения.

          То бишь язык, цифры, математические формулы, справочник машиностроителя, патентный фонд и т.д. орудиями называю только я. Остальные же марксисты всё это орудиями пока вроде бы не считают. (А таким нахальством, чтобы именовать орудиями живых людей — instrumentum vocale, говорящие инструменты, то есть рабы — обладали в истории пока только древние римляне.^***) Иными словами, с точки зрения большинства марксистов, орудия — это, например, каменное рубило, печь, прялка, галльская жнейка, паровая машина, атомная станция и т.п.

          Так вот мне теперь кажется, что я отошёл от марксистской традиции ещё недостаточно далеко — то бишь к числу орудий, помимо языка и математических формул, нужно, по идее, причислить ещё кое-что.

          Недавно в самом центре Казани на так называемом "Кольце" городские власти поставили памятник Льву Гумилёву — одному из самых, увы, беспомощных историков (а также сыну известных поэтов Анны Ахматовой и Николая Гумилёва).

          Труды Льва Гумилёва нелепы с точки зрения истории как науки по той причине, что в них присутствуют крайне бестолковые и в то же время претенциозные попытки объяснить некоторые очень заметные события — например, великие переселения народов или появления особо выдающихся завоевателей типа Аттилы или Чингисхана. Лев Гумилёв "объяснял" все эти масштабные события совершенно нелепым способом: ссылками на то, что переселявшиеся социумы вдруг охватывал, мол, массовый припадок некоей странноватой "пассионарности".

          Вот как пытаются дать дефиницию "пассионарности" сторонники учения Льва Гумилёва:

          "Пассионарность — это мера потенциальных возможностей этноса, эффект избытка биохимической энергии живого вещества, порождающий жертвенность ради иллюзорной цели, обратный инстинкту, определяющий способность к сверхнапряжению. Лев Николаевич не определял источник этой энергии, оставляя эти исследования для последующих поколений ученых".

          Помимо того, что "потенциальные возможности" — это плеоназм, то бишь скрытая тавтология и характерный признак вопиющей безграмотности, данное "определение" по факту ничего не определяет, не объясняет: ладно, пусть "избыток энергии" порождает "способность к сверхнапряжению". Но каково происхождение самого этого "избытка энергии"? — вот главный, вот коренной вопрос. Однако на него нет ответа. Что, впрочем, как можно видеть — напоминаю, "Лев Николаевич не определял источник этой энергии, оставляя эти исследования для последующих поколений ученых", — признают и сами сторонники доктрины Гумилёва.

          В науке — а доктрина Гумилёва относится, повторяю, безусловно, к ненауке — подобного рода придумки, то бишь "объяснения через необъяснённое", сразу выбрасываются в мусор.

          Но вот я, похоже, могу легко и убедительно объяснить массовые переселения народов, я могу указать на их причины — разумеется, с марксистской, с материалистической позиции, то есть без ссылок на бездарную "пассионарность".

          Для начала напомню, что нерегулярные массовые переселения (а то ведь известны ещё и регулярные массовые переселения типа ежегодных перелётов птиц или сезонных миграций антилоп гну в кратере Нгоро-Нгоро) имеют место не только у людей, но также и у некоторых диких животных. Типа леммингов, саранчи или походного шелкопряда. Чем же обусловлены такие массовые нерегулярные переселения диких животных? Известно, чем: резким повышением численности популяции, которое приводит к истощению, то бишь к элементарному съеданию ресурсов среды, окружающей популяцию. Вот последняя массово и срывается с места и движется вдаль в поисках новых и потому ещё заполненных ресурсами территорий.

          С причиной таких нерегулярных массовых переселений животных, стало быть, всё понятно — но чем обусловливается само изначальное резкое увеличение численности популяции? Что ж, тут всё тоже очень хорошо известно: причиной резкого увеличения популяции является либо резкое снижение давления на популяцию со стороны хищников, либо резкое предшествующее увеличение количества пищи. А такие резкие уменьшение числа хищников или увеличение количества пищи вызываются разного рода случайными факторами типа возникновения среди хищников смертельно опасных эпидемий или наступлением в местах обитания популяции периодов особенно дождливой погоды, приводящей к резкому увеличению биомассы съедобных растений.

          Переселения народов или великие завоевательные походы имеют много общего с массовыми нерегулярными переселениями диких животных. А именно: у тех и у других причиной является резкое возрастание численности популяции, приводящее к истощению ресурсов окружающей среды.

          О причинах резкого увеличения численности диких животных я написал выше. А чем вызывается резкое увеличение численности людей? Может быть, в основе тут тоже находятся случайные природные события типа наступления особо хорошей погоды или уменьшения числа врагов вследствие выкашивающих их эпидемий?

          Такие события, конечно, возможны, но слишком маловероятны. Ведь в природной среде указанные выше эпидемии выкашивают именно чужие виды, то есть виды хищников. А леммингов, то бишь грызунов, такие эпидемии, как правило, не касаются.

          У людей же как у животных одного и того же вида эпидемии способны прокатываться по целым континентам. И потому если враги могли нападать на какой-то народ, то эти враги, значит, не были отделены от данного народа непроходимыми препятствиями. То есть у врагов имелась возможность контактировать с представителями рассматриваемого народа и, значит, заражать этих представителей возбудителями эпидемии. А попав в число жертв эпидемии, народы склонны переселяться не на другие территории, но исключительно в загробный мир.

          Хорошая же погода может длиться максимум сезон. Для популяции диких животных такой длительности хорошей погоды вполне хватает: ведь лемминги, саранча и шелкопряд способны увеличить свою численность в десятки раз буквально за три-пять месяцев. А вот людям для увеличения численности в десятки раз нужен срок не менее трёх-четырёх десятилетий.

          Конечно, иногда бывают и затяжные полезные изменения климатической обстановки — вследствие, например, поворота тёплого морского течения в благоприятную сторону, а также такие совершающие регулярные набеги враги, которые отделены морями — типа норманнов. Но подобные феномены — типа, повторяю, поворота океанского течения или исчезновения норманнов — встречаются в истории намного реже, нежели масштабные переселения народов.

          Итак, факторами, пригодными для объяснения причин нерегулярных массовых переселений у диких животных, масштабные нерегулярные переселения людей в большинстве случаев объяснить не удаётся. Значит, тут нужно найти другие факторы, которые должны появляться достаточно неожиданно и в то же время быть именно "долгоиграющими".

          Недавно я узнал, что явилось причиной возникновения мощнейшей в архитектурном плане культуры ацтеков. Оказывается, этой причиной, этой основой всей цивилизации ацтеков было чрезвычайно высокопродуктивное огородничество на искусственных плавучих (и потому не нуждавшихся в поливе) островах на озере Тескоко, которое расположено прямо рядом с нынешним Мехико (это бывший ацтекский Теночтитлан). Именно суперурожаи с данных плавучих островов и позволили ацтекам, во-первых, резко увеличить свою численность, а во-вторых, найти сотни тысяч свободных от добычи пропитания строителей гигантских мексиканских пирамид.

          Однако меня интересует тут ещё вот какой вопрос: а что за растения давали ацтекам сии суперурожаи? Неужели это именно дикие растения с окрестных гор, всего лишь оказавшись в чрезвычайно благоприятных условиях озёрного огородничества, смогли настолько кардинально увеличить свою продуктивность?

          Похоже, что нет. Похоже, что ацтеки добивались суперурожаев ещё и тем, что сеяли на плавучих островах далеко не дички. Не дички, повторяю, а такие растительные организмы, которые были выведены в результате умелой, долгой и глубокой селекции. Например, специалисты считают, что дикий предок маиса-кукурузы — теосинте — люди начали превращать в культурное растение примерно 12.000 лет назад.

          И ещё я хочу обратить внимание читателя на следующее обстоятельство: для успеха в распространении какой-либо растительной культуры требуются не только чисто селекционные усилия. Нет, после правильно выполненных селекционных действий людям необходимо ещё и целенаправленно распространить полученный сорт растения.

          То есть людям необходимо ещё массово и синхронно, одномоментно отказаться от использования менее эффективных сортов растений. Которые при постепенной, при не одномоментной замене могут смешивать с прогрессивным сортом свой генетический материал и тем самым в значительной мере портить эффективный сорт.

          А почему возникла могучая цивилизация Древнего Египта? Известно, почему: потому, что предки древних египтян придумали ирригацию, с помощью которой смогли как бы "растягивать" по времени чрезвычайно благоприятные для земледелия ежегодные разливы Нила. И в результате начали снимать урожаи пшеницы и ячменя сам-15 и даже сам-20.

          Однако меня интересует тут ещё вот какой вопрос: а что за растения давали древним египтянам сии урожаи, очень высокие даже по нынешним продвинутым меркам? Неужели это именно дикие растения из окрестных земель, всего лишь оказавшись в чрезвычайно благоприятных условиях ирригационного земледелия, смогли настолько кардинально увеличить свою продуктивность? Похоже, что нет, похоже, что древние египтяне добивались замечательных урожаев ещё и тем, что сеяли на орошаемых и удобренных илом территориях далеко не предков пшеницы и ячменя. А опять же продукты неплохой селекции.

          Вооружившись знанием о причинах резкого возрастания численности у оседлых социумов, можно перейти к решению вопроса о причинах великих переселений кочевников.

          Почему арабские военные походы VII-VIII веков оказались чрезвычайно успешными? Может быть, всё дело тут в личном таланте какого-то арабского полководца? Но никакой арабский полководец, равный по успеху Александру Македонскому или Наполеону, широким массам вроде бы не известен.

          То бишь у арабов было несколько военных предводителей — почему-то примерно в равной мере успешных. И, значит, огромный завоевательский успех арабов нельзя приписать чьему-либо полководческому гению. И, значит, этот завоевательский успех арабов связан не столько с уникальностью воинских импровизаций гения, сколько с систематичностью побед всего арабского войска — неважно, под чьим чутким руководством оно ни находилось бы.

          Но тогда, может быть, всё дело в исламе, окрылившем, "пассионаризировавшем" арабов? Похоже, что нет: ведь когда ислам широко распространился, его пассионаризирующие способности куда-то бесследно исчезли. То есть в такой мере, как арабских завоевателей VII-VIII веков, ислам больше никого почему-то не окрылил.

          (Кстати, Крестовые походы тоже ведь были вызваны вовсе не "окрыляющим" влиянием христианства, а распространением по Европе обычая так называемого "майората". При котором владения рыцаря не разделялись между его наследниками, а целиком доставались одному лишь старшему сыну. Прочие же наследники рыцаря оставались, естественно, ни с чем. В результате этого Европа сначала заполнилась безземельными, но знатными странствующими рыцарями, а затем этой голодной ораве было найдено применение: сражения в рамках Крестовых походов.)

          Что сегодня осталось значимого от арабских завоеваний, от арабского правления завоёванными территориями? Могу назвать украшенные арабесками архитектурные памятники Альгамбры. И ещё сказки "1001 ночь". И ещё арабские цифры, которые, правда, были придуманы индийцами. И ещё греко-римские сочинения, сохранённые и переданные нам арабами. Можно упомянуть ещё и алгебру, и алхимию — но, к сожалению, все эти огромные достижения вряд ли имеют отношение к теме данного текста, то есть к резкому увеличению численности выходцев с Аравийского полуострова и к их военным успехам VII-VIII веков.

          Задамся следующим странным, на первый взгляд, вопросом: почему эпирский царь Пирр с огромным трудом переправил через Адриатику на Апеннинский полуостров наряду с тремя десятками тысяч воинов ещё и 20 слонов? Мой ответ такой: Пирр понимал, что слоны — это не груды мяса и костей, не источник органики, а именно мощное военное средство, боевые единицы, которые помогут ему выигрывать сражения. И слоны действительно помогли Пирру выиграть два важнейших сражения.

          То есть слоны играли на поле боя, по сути, ту же роль, что и, к примеру, сариссы македонцев, греческий огонь или английские длинные луки.

          Так почему бы не начать считать слонов оружием, то есть орудиями для ведения войн?

          А вот ещё вопрос: можно ли считать лошадей Кортеса просто тягловой силой, если именно всадники деморализовали ацтекских воинов и позволили всего лишь трём сотням испанцев покорить чуть ли не десятимиллионную страну? Судя по данному результату, лошади у Кортеса тоже явились важнейшим средством для одержания победы в войне.

          В рамках этого вывода мне уже легче обратить внимание ещё на одно несомненное достижение средневековых арабов, оказавшее им серьёзную помощь как при выживании в условиях Аравийского полуострова, так и при дальнейших военных походах. Данное достижение имеет название

          "...Арабская лошадь является долгожителем среди пород домашних лошадей. Многие из представителей этой породы доживают до 30 лет. Кобылы сохраняют способность к размножению до глубокой старости и отличаются плодовитостью."

          "...Арабская лошадь популярна во всём мире и отличается выносливостью, особенно в пробегах более чем на 100 миль. Чрезвычайно вынослива, быстрота её (85-90 вёрст в день и так 5-6 дней подряд) и прекрасный темперамент вошли в пословицу. Отличается крепким здоровьем и долголетием."

          "...При формировании породы большую роль сыграли постоянные войны арабов-бедуинов, которые использовали этих лошадей как военных. В результате такого специфического отбора при отличном уходе и кормлении в условиях пустынь и полупустынь появилась некрупная, плотно сбитая, породная лошадь, очень выносливая и резвая на галопе, обладающая превосходными движениями на всех аллюрах.

          Долгое время арабские лошади являлись самым ценным богатством аравийских кочевников. Породу запретили продавать в другие земли, в том числе и в Европу, под страхом смертной казни. Были запрещены и скрещивания арабских лошадей с другими породами, поэтому арабская порода на протяжении долгих веков развивается в чистоте".

          Этот запрет — "под страхом смертной казни" — он мне что-то очень сильно напоминает. Похоже, он напоминает аналогичный по радикализму запрет вывозить из Древнего Китая грену, то есть яйца тутового шелкопряда.

          Кстати, при помощи каких орудий может появиться такой продукт, как шёлковая ткань? Неужели исключительно при помощи оборудования для разведения тутового шелкопряда, а также при помощи прялок и ткацких станков? А вот сами насекомые — разве они встречаются в природе во всём блеске своей продуктивности, разве они добываются как грибы в лесу или как бурый уголь при разработках открытым способом? Нет, дикого тутового шелкопряда в природе уже много столетий не существует. То есть нынешний тутовый шелкопряд тоже есть продукт направленной и умелой селекции.

          А благодаря чему возникла суперимперия Чингисхана? Я понимаю, что своим зубодробительным успехом монголы обязаны и огромному воинскому таланту их руководителей, и лукам из композитных и предварительно напряжённых материалов, и наработкам завоёванных в самую первую очередь китайцев (типа пороха, ракет-шутих и стенобитных машин), и особо эффективной системе управления войсками во время сражений.

          Но у меня есть огромная уверенность, что наибольший вклад в победы монголов внесло ещё одно средство для успешной жизни в суровых природных условиях родины Чингисхана и для беспримерно быстрых передвижений войска в рамках завоевательных походов. Это средство, — точно так же, как и у арабов, — особые лошади.

          Лошади монголов были мохнатыми и потому хорошо переносили холода. Сие для успеха монголов имело решающее преимущество: в отличие от всех других народов монголы воевали не летом, не при комфортных для людей температурах, а главным образом зимой. Ибо зимой все реки покрываются льдом и потому исчезают как препятствия для быстрых и масштабных передвижений войска.

          Кроме того, у лошадей монголов были очень крепкие копыта, которые не нуждались в подковах. Мало того, лошади монголов имели крайне полезный навык выдалбливать этими особо крепкими копытами корм из-под снега. Таким образом, лошади монголов представляли собой беспримерно неприхотливое, беспримерно нетребовательное к уходу транспортное средство (а также ходячий запас мяса на чёрный день). Вот несколько цитат из текста с рассказами о выдающихся качествах монгольских лошадей.

          «Здесь кстати сказать несколько слов о монгольских лошадях. Характерные их признаки составляют: средний или даже малый рост, толстые ноги и шея, большая голова и густая, довольно длинная шерсть, а из особых качеств необыкновенная выносливость. На самых сильных холодах монгольские лошади остаются на подножном корму и довольствуются скудной травой; за неимением же ее едят, подобно верблюдам, бударгану и кустарники; снег зимой обыкновенно заменяет им воду. Словом, наша лошадь не прожила бы и месяца при тех условиях, при которых монгольская может существовать без горя.» [Пржевальский. Монголия. Часть 2]

          "Так, под верхом она незаменима, но может ходить и в запряжке, причем легко везет 20-25 пудов, делая переходы по 50 верст и не зная никогда никакой ковки. Есть бегуны, делающие без отдыха 250 верст."

          «Я поехал верхом. Лошадка моя была небольшого роста, как вообще монгольские лошади, которых англичане называют не иначе как пони, но быстрая и неудержимо рвавшаяся вперед. Я сначала сдерживал ее пыл, заставляя идти рысью, но потом мои руки устали тянуть поводья, и я дал ей волю. В ту же минуту, буквально как пущенная с тетивы стрела, вылетела она вперед и понеслась по равнине. С легкостью птицы взлетала она по гигантским склонам на вершины холмов и с тою же быстротою неслась потом в долину и все так легко, как будто я не сидел на лошади, а сам имел крылья и переносился на них с холма на холм.» [Пясецкий. Стр.37-38]

          «Перед последним уртоном, Хара-Усу, приходится переваливать через горный хребет в 2140 mtr., спустившись с которого, дорога идет по склону, сплошь усеянному камнями. Для нас этот путь затруднялся наступавшей темнотой вечера. С перевала монголы пустили лошадей вскачь, не придерживаясь, как и всегда, дороги: огромные камни, луговые кочки, чиевые кусты, болота, вода — ничто не служило препятствием отчаянной езде. Приходилось постоянно хвататься за края экипажа и, приподымаясь, держаться на мускулах, чтоб не быть выброшенным, и, приехав на станцию, мы чувствовали себя совершенно разбитыми.» [МТЭМ. Морозов И.М. Из путевого дневника. Стр.159-160]

          «В 1948 г. пара казахских меринов в упряжи прошла за сутки 292 км, причем они не были подкованы, что свидетельствует о прочности копыт у степных лошадей.» [Коневодство. Стр.153]

          Итак, своими огромными успехами (да и вообще самим появлением как значимые, как замеченные историей народы) древние египтяне, ацтеки, арабы и монголы обязаны в первую очередь таким биологическим образованиям, которые являются продуктами целенаправленных трудовых — а именно селекционных и организаторских — действий.

          И ещё раз для верности: только включение в число средств производства (жизнеобеспечения) животных типа лошадей или верблюдов позволяет понять, каким именно путём возникли общества-цивилизации не с оседлым, а с кочевым образом жизни.

          Углубляться в дальнейшую критику "пассионарности", рассказывать о том, как Л.Н.Гумилёв свистнул эту жалконькую идейку у другого столь же незадачливого сочинителя — некоего Питирима Сорокина, рассматривать предложенные варианты возбуждения "пассионарности" (например, за счёт воздействия на народы некоего прилетевшего из глубин космоса излучения) — особого смысла, похоже, нет.

          Ибо для более-менее здравомыслящего человека и без моих писаний очевидно, что никакой "пассионарности" в природе не существует. И что на самом деле первопричиной резко возраставшего желания целых народов переселиться куда-нибудь подальше от обжитых мест являлась вовсе не названная красивым иностранным словом массовая придурь: последняя, к счастью, присутствует только в головах у горе-историков и у их подпевал.

          На самом деле указанной первопричиной являлся, во-первых, вполне материальный и, во-вторых, постоянно и мощно действовавший фактор с очевидно искусственным, рукотворным происхождением. Который в связи с этой его искусственностью происхождения имеет смысл именовать орудием.

          Как я уже сообщил в начале данного текста, современные политэкономы-марксисты, то есть исследователи, придерживающиеся таких взглядов, что развитие общества прямым образом зависит от развития орудий или даже базируется на последнем, склонны называть орудиями только феномены типа ветровой стенки, очага, рубанка, электромотора и комбайна.

          Но у меня возникает следующий вопрос: а лошадь под седоком — это орудие седока? Считается, что не орудие. Вот велосипед под седоком — это орудие. Равно как и продукт полностью автоматического завода — роботизированный мотоцикл. То бишь сие тоже орудие седока.

          Хотя такой самостоятельно ведущий себя мотоцикл, чьё возникновение для человека мало отличается от природного процесса, является почти полным аналогом ездовой лошади. Которую в результате приложения человеческого труда вырастили, объездили, взнуздали, оседлали и выдрессировали — то есть явно предварительно вручную обработали. Тем не менее лошадь, повторяю, орудием почему-то не считается. Но по всему видно, что должна считаться.

          У современной концепции принадлежности-непринадлежности к числу орудий имеются ещё и следующие странности. В научно-популярных произведениях можно встретить такие сведения, что у диких животных отмечены всего лишь около десяти случаев применения орудий. Перечислю их.

1. Дарвинов (галапагосский, дятловый) вьюрок выгоняет насекомых из щелей при помощи удерживаемой в клюве палочки, иногда даже специально очищенной от мешающих её использованию элементов.

2. Орёл (стервятник) разбивает яйца страуса при помощи камня, поднимаемого в клюве и затем сбрасываемого.

3. Калан (морская выдра) разбивает морских ежей при помощи двух камней, один из которых является "наковальней", а другой — "молотом".

4. Оса-аммофила маскирует вход в норку при помощи утрамбовывания засыпанного входа камешком, зажатым в жвалах.

5. Шимпанзе использует вообще множество орудий типа палочек, камней и самодельных губок для самых разных нужд.

6. Азиатский слон использует ветки деревьев, чтобы отгонять мух.

7. Дельфин-афалина, чтобы не пораниться во время охоты на донных обитателей, надевает себе на рострум губку.

8. Горбатые киты совместно используют поднимающиеся замкнутыми в круг стенами стру́и из пузырьков воздуха, чтобы поймать в эту воздушную ловушку стаю рыб.

9. Дикий бурый медведь был запечатлён в тот момент, когда использовал кусок камня в качестве своеобразного орудия труда.

          Эти фото сделаны в Национальном парке "Шлейшер-Бей" на Аляске доктором Волкером Дике (Dr Volker Deecke) из Университета Камбрии. Медведь мог использовать данный кусок камня, чтобы почесать раздражённую кожу или чтобы удалить куски меха во время линьки. Сие значит, что бурые медведи могут быть гораздо более умными существами, чем считалось ранее.

10. Австралийский коршун переносит тлеющие ветки для создание новых зон степного или лесного пожара. Вот цитата со страницы 84 книги Дугласа Локвуда "Я — абориген":

          "Коршуны — мы называем их ястребами-поджигателями — ловкие охотники. Бо́льшую часть своей пищи они добывают и уничтожают на лету, особенно поблизости от лесных пожаров, пикируя сверху на спасающуюся от огня саранчу...

          Ястребы часто сами поджигают траву и лес, чтобы облегчить себе охоту... Я видел, как ястреб хватает тлеющую ветку и, пролетев с полмили, бросает на сухую траву. Опалённые огнём и просто напуганные грызуны и пресмыкающиеся в... панике бросаются бежать и попадают в когти поджидающих их хищных птиц. Когда этот участок выгорает дотла, ястребы переносят огонь дальше. Мы [аборигены] называем такие пожары джарулан".

          И вот тут у меня возникают следующие сомнения: но неужели бобры, которые строят свою плотину — сложнейшее гидротехническое сооружение — не создают тем самым грандиозное орудие, преобразующее водную среду целого леса на удобный для бобров лад? Причём тут бобры используют не единственную палочку — как дарвинов вьюрок, — а сотни палок, кои втыкают в дно реки, оплетают тонкими ветвями, обкладывают камнями и обмазывают глиной.

          (Кстати, есть исследователи, которые предлагают считать орудиями только орудия "второго порядка", которые, дескать использует только человек, когда, например, при помощи одного камня — орудия первого порядка — обивает края другого камня, будущего скребка или ножа — орудия второго, более высокого порядка. Но ведь и в этом случае отделиться от прочих животных человеку не удаётся: вышеупомянутые бобры из палок, камней и глины — орудий первого порядка — изготавливают плотину — орудие второго порядка.)

          А паук или личинка ручейника, изготавливающие ловчие сети — разве они тоже не создают и не используют орудия? Но ведь существует паук-гладиатор, сплетающий из паутины своеобразный "сачок", который держит в лапках и накидывает на своих жертв.

          А птицы, изготавливающие сложнейшие гнёзда из палочек и из травинок? А пауки, оплетающие, выстилающие свои норки изнутри паутиной? А муравьи, держащие в жвалах своих личинок и сшивающие листья слюнными нитями этих личинок? А как следует расценить поведение рака-отшельника, который выбирает пустую раковину, надевает её себе на хвостовую часть тела и усиливает защитные свойства этой раковины пересадкой на неё актинии, стрекающей врагов рака?

          Тогда, может быть, и у человека его доспехи или щит — это тоже не орудие (воинской деятельности)? Неужели поведение рака-отшельника — это не орудийная деятельность? Или орудие — это только то, что животное держит в манипуляторах? Но разве жвалы аммофилы — манипуляторы? Кстати, при таком определении очки или стационарный телескоп тоже суть не орудия.

          Lawick-Goodall (1970) считает, что орудие — это предмет внешнего мира, используемый в качестве продолжения какой-либо части тела для достижения ближайшей цели. Но такое определение орудия неудовлетворительно. Ибо продолжением какой части тела человека являются, например, печь, дрова, спички, гидроэлектростанция? Или всё перечисленное — не орудия?

          Как мне кажется, орудие — это целенаправленно освоенное или даже созданное не одними лишь клетками тела субъекта средство для полезных преобразований. То бишь полученные от матушки-природы приспособления типа зубов, рогов, пчелиных корзиночек для переноса цветочной пыльцы или сложных инстинктов — это всё не орудия.

          А вот условный рефлекс — уже орудие. Паутина как ловчая сеть — тоже орудие. Пища — тоже орудие: ведь это преобразованный, разделанный и пережёванный природный объект. Грубый протез ноги — орудие. А вот выращенная в результате применений медицинских технологий недалёкого будущего новая нога — это орудие или нет?

          Как можно видеть, понятие "орудие", равно как и многие другие понятия — оно немного расплывчатое, не имеет идеально чётких границ. Но всё же особо полезные для существования некоторых социумов целенаправленно выделенные из природы и в дальнейшем целенаправленно же преобразованные, а затем размноженные и распространённые живые организмы — это точно орудия.

          То бишь с римлянами, ещё в глубокой древности считавших животных "мычащими орудиями", уже давно нужно согласиться. И заодно включить в число орудий хорошо одомашненные растения.

     24.02.2015

1) немые (молчащие) — например, плуг;
2) мычащие — например, быки и волы;
3) говорящие — рабы.