Иногда я замечаю такие мелочи, на которые большинство людей не обращает внимание.

          Например, я как-то заметил, что любая сплошная дверь, — если её тихонько толкнуть так, чтобы она не закрылась, а просто двинулась и остановилась, — перед тем как остановиться, обязательно делает маленькое возвратное (хотя бы длиной несколько миллиметров) движение. Это маленькое возвратное движение я объясняю действием сил упругости воздуха, сжатого передней поверхностью движущейся двери.

          А у себя дома в кладовке я заметил следующее явление: когда там чихаю (а чихаю я всегда бесшумно и, если можно так выразиться, "закрыто", то есть без выпускания наружу сжимаемого в лёгких воздуха), то дверь кладовки тихонько стукается о косяк (дверь эта поставлена так, что открывается наружу кладовки).

          Данное явление объясняется ещё очевиднее: когда я чихаю, то резко сжимаю воздух в лёгких. Объём воздуха в кладовке, значит, тоже немного, но резко уменьшается. И наружный, "задверный" воздух резко давит на дверь кладовки, толкает её в кладовку. Это лёгкое движение двери и заставляет её слабо стукаться о косяк.

          Или вот ещё: если долго — не меньше двадцати-тридцати минут находиться в полной тишине, а затем произвести резкий негромкий звук, — например, щёлкнуть пальцами — то сразу после этого резкого звука можно услышать в виде короткого тихого звука и даже слегка почувствовать запоздалое напряжение слуховых мышц. То есть на деле будет слышен двойной, составной звук типа "щёлк — ук".

          Немногие люди обращают внимание и на то, что водяные струйки довольно часто преобразуются, разбиваются в такие круглые капельки, которые достаточно далеко прокатываются по поверхности воды, иногда при постепенном уменьшении в размерах. Конечно, все люди постоянно видят данные водяные шарики, но, как правило, принимают их за обычные воздушные пузырьки. Недавно, кстати, я сумел достаточно отчётливо заснять эти водяные капельки на видео.

          А ещё я нигде не встречал упоминания о следующем вроде бы не совсем обычном явлении: у домашних кошек — например, у моего кота — глаза способны вращаться, как свёрла. Правда, на не очень большой угол.

          Я обнаружил это необычное движение глаз кота следующим образом. Когда кот сидит на руках, он всегда старается сохранить положение головы неподвижным относительно окружающего мира. Стало быть, когда голова кота занимает горизонтальное положение, то бишь когда его челюсти параллельны полу, любой поворот человека, держащего кота на руках, приводит к тому, что кот поворачивает голову при помощи усилий шеи точно в противоположную сторону, чтобы его взгляд сохранил прежнее направление.

          Однако голову кота можно поднять рукой в вертикальное положение — чтобы его нос был направлен в потолок. Если стоять при этом под включённой люстрой, то зрачки у кота от яркого света сужаются, превращаясь в полоски. И это делает очень удобным наблюдение за вращением глаз кота в том случае, если человек начинает крутиться на месте — вокруг вертикальной оси.

          Так вот глаза кота и в этом случае тоже стараются сохранить прежнее положение относительно стен и потому вращаются в глазницах на небольшой угол в сторону, противоположную направлению вращения человека.

          И вот недавно я нашёл решение ещё одной маленькой загадки.

          Отчётливо помню следующую картину: мать ведёт меня утром в детский сад по зимнему парку, и в лучах уличных фонарей снег переливается мириадами разноцветных блёсток.

          Начав гулять со своей маленькой дочкой, я вспомнил про эту замечательную картину и решил обратить на неё дочкино внимание. Но современный снег, увы, почему-то совсем не сверкал разноцветными блёстками. Одноцветных (то есть одного цвета с фонарём) блёсток было много, но цветной — ни одной.

          Я рассказал дочке и жене о том, что видел в детстве и что всем нам нужно непременно отыскать. Мы ходили по разным местам парка, таращились на блёстки под разными фонарями, но никакой разноцветности нигде не обнаружили.

          — Да тебе это, наверное, в детстве только казалось, — предположила наконец дочка.

          — А может, у тебя просто исказились воспоминания? — предположила жена.

          Я вынес на улицу лупу и очень сильный фонарь и стал исследовать снег при помощи этих инструментов. Увы, я лишь выяснил, что на поверхности снега и впрямь нечему переливаться разноцветными отблесками: все лежавшие на поверхности пушистых сугробов снежинки представляли собой сплошь плоскопараллельные объекты.

          Клиновидно-призматических либо пирамидальных элементов — ведь именно пирамидки и клиновидные призмы дают разложение составного света на отдельные цвета — в них содержалось ничтожно мало. Если что-то где-то слабо-слабо с краешка снежинок и посверкивало, то в отдалении это микроскопическое посверкивание полностью забивалось мощными отблесками больших, основных граней снежинок. А я хорошо, повторяю, помнил, что в детстве мне не приходилось выслеживать разноцветность с лупой: снежные блёстки были почти все разноцветными и очень яркими.

          Мне оставалось только чесать в затылке: что же это случилось, куда же подевалось всё прежнее разноцветное сверкание? Может, всё дело в том, что это сверкание я видел тогда, когда жил в детстве во Владимире (это на 200 км восточнее Москвы), а сейчас я живу в Казани (это на 800 км восточнее Москвы) — может быть, разница в климатических условиях приводит к образованию разных по строению снежинок? Увы, проверить это предположение у меня не было никакой возможности...

          Но вот вчера наконец-то выяснилось: я правильно сделал, когда не дал жене и дочке убедить себя, что разноцветное сверкание снега мне лишь мерещилось. Разноцветные блёстки, как оказалось, всё же существуют — вся проблема только во времени наблюдения.

          Вчера я пошёл на работу пешком — в последнее время улицы зимней Казани настолько сильно запружены машинами, что те почти не двигаются. И не дают ехать трамваям, на которых я обычно добираюсь до своей конторы.

          Я шёл через скверик одного института и в лучах низкого солнца вдруг увидел старую картину: мириады ярких, разноцветных блёсток. Но вот только это переливался не снег на поверхности сугробов, а тонкий слой инея на хорошо утоптанной дорожке, по которой с утра ещё не успел пройти ни один человек.

          В то утро по дороге на работу я осмотрел и утоптанные поверхности (они переливались достаточно интенсивно), и поверхности сугробов (они переливались похуже, да и то лишь в том случае, если состояли из утрамбованного снега).

     21.01.2010 г.

          Недавно я догадался, почему одни птицы передвигаются по ровной поверхности (например, по городским тротуарам) либо только прыжками на двух ногах (как, например, воробьи и синицы), либо только ходьбой (как сизые голуби и журавли), либо и тем и другим способом (как галки и воро́ны).

          Всё дело в том, что птицы передвигаются в условиях города на основе врождённых и изначально где-то сформированных навыков. А эти навыки были сформированы эволюцией, понятно, в местах изначального обитания птиц. То есть в тех местах, из которых птицы когда-то давно перебрались в город.

          Сизые голуби шагают и бегают потому, что это чисто горные птицы (в отличие от лесных голубей типа горлиц, вяхирей-вититюней и клинтухов), обитающие в дикой природе на более-менее ровных, на не прерывистых поверхностях.

          А вот воробьи и синицы обитают в основном на деревьях. Где по веткам особо не побегаешь. По веткам можно либо лазать, то есть ходить и бегать с постоянным хорошим, то есть как минимум двуногим зацепом — что под силу только четырёх- и более -ногим животным, — либо прыгать-перелетать от одного зацепа пальцами ног до другого зацепа пальцами ног (впрочем, по веткам ещё можно передвигаться и боком, то есть приставным шагом с постоянным зацепом ветки одной ногой).

          Галки же и воро́ны умеют жить как на ветках, так и на ровных поверхностях.

     10.03.2015