|
Меня очень впечатлили многомиллионные масштабы
всеевропейской солидарности, когда на улицы
западных столиц во главе толп вышли главы
правительств. Эта всеевропейская солидарность
на днях была проявлена по поводу теракта в
редакции французского юмористического журнала
"Шарли Эбдо", высмеивавшего среди прочего и
некоторые религиозные феномены. Но, может быть,
для европейцев есть смысл пойти по менее
трудозатратному пути — то есть не выводить
на целый день на улицы городов миллионы людей во
главе со всеми руководителями мировых
правительств, а всего лишь почётче определиться
с содержанием понятия "свобода слова"?
Сие очевидно, что убивать людей — крайне
нехорошо. Сие понятно, что нельзя давать себя
запугивать дикарям и террористам. Но ведь и с
высмеиванием (тем более с тупым, с несмешным,
с бездарным) надо всё-таки знать
меру. Расскажу в связи с этим про один случай в
суде конца XIX века, где главным
героем стал лучший адвокат России всех времён
Фёдор Плевако.
Итак, слушалось дело некоего заики, который
зарезал человека, пятнадцать лет систематически
дразнившего его, заику, то есть постоянно и
весело издевавшегося над его, заики,
недостатком.
Свою защитную речь перед коллегией присяжных
Плевако начал так:
— Граждане присяжные заседатели... —
и замолчал.
Через какое-то время Плевако опять раскрыл рот:
— Граждане присяжные заседатели... — и опять замолчал.
В зале, где проходил суд, публика начала шушукаться.
Через какое-то время Плевако снова начал речь:
— Граждане присяжные заседатели... — и снова замолчал.
Публика недовольно загудела.
Плевако опять завёл своё:
— Граждане присяжные заседатели... — и опять оборвал речь.
Тут уже начали недовольно кашлять судья и сами заседатели.
Плевако как ни в чём не бывало в очередной раз обратился к аудитории:
— Граждане присяжные заседатели... — и в очередной раз замолчал.
С мест присяжных послышались недовольные возгласы в адрес Плевако.
А тот ещё раз обратился к ним:
— Граждане присяжные заседатели... — и в очередной раз замолчал.
Разъярённые присяжные повскакивали с мест и
чуть ли не набросились на Плевако с кулаками.
Плевако подождал, когда судья и приставы
наведут в зале порядок, и сказал примерно
следующее:
— Граждане присяжные заседатели, как вы
могли заметить, я не произнёс в ваш адрес ни
единого худого слова. Но вы тем не менее
готовы были поколотить меня за то, что в
течение всего лишь пяти минут я систематически
повторял ничуть не оскорбительное обращение к
вам. Представьте в связи с этим: какие чувства
должен был испытывать мой подзащитный, до
какого состояния он был доведён злобными
издевательствами, которые продолжались не пять
минут, а беспрерывных пятнадцать лет?
Говорят, присяжные вынесли по тому делу
оправдательный вердикт.
Свобода слова (и изображения) — это, конечно,
важнейшее завоевание демократии. Вот именно —
демократии. Иными словами, комплекса процедур,
направленных на обуздание антинародных
поползновений со стороны чиновников, то есть
потенциальных узурпаторов общественной власти. А
вот, например, мат-перемат либо
издевательство над несчастными людьми, над
нечиновниками, гогот над сирыми и обездоленными
— всё это не имеет к свободе слова никакого
отношения. Высмеивать (причём именно талантливо,
а не бездарно, не натужно, не в стиле творчества
в общественных туалетах) надо только сильных и
опасных. А не слабых и несчастных.
Ещё раз: институт свободы слова касается вовсе не
обычных людей, которых в реальности нельзя,
нехорошо задевать, а одних лишь чиновников,
которым на время передана власть и которых нужно
в связи с этим контролировать, разоблачать,
осаживать в антиобщественных поползновениях.
Я на 100% уверен, что если сразу же после расстрела
юмористов из "Шарли Эбдо" какое-нибудь
другое французское сатирическое издание в рамках всё
той же якобы свободы слова принялось бы гыгыкать по
поводу этого самого расстрела юмористов из "Шарли
Эбдо" — типа, мол, до чего же прикольно дёргались
перед смертью в агонии тела юмористов, в какие нелепые
позы они при этом выгибались и т.д.,
— то такое французское сатирическое издание
мгновенно закрыли бы. Причём не только в плане выпуска
изданий, но и прямо в камеру предварительного
заключения. Это, стало быть, с одной стороны.
А с другой стороны, почему сами смехачи из "Шарли Эбдо"
ни разу в рамках декларируемой якобы свободы слова не
попробовали преодолеть пресловутую европейскую
"толерантность" и как следует взгреть сатирой голубую
мафию? На сие духу у смехачей так ни разу, увы, и не
хватило. Видать, ревнители ложно понимаемой свободы
слова (и изображения) всё-таки боялись
и боятся обвинений в так называемой "гомофобии".
Вот с этой нынешней боязнью распоясавшихся гомосеков
повсюду покончить бы — и Европа стала бы тогда
намного цивилизованнее.
15.01.15 20:06
| 
