Уважаемый читатель, мы очень признательны Вам за добрые слова. Правда, Вы, кажется, ассоциируете наши взгляды с неким "революционным марксизмом".

          Но что это такое — "революционный марксизм"? Судя по всему, это такая система взглядов, акцент в которой делается именно на революцию, на достижение всеми силами акта самого масштабного социального переустройства: ведь в Вашем выражении "революционный марксизм" несомненен упор на революционность. В этом выражении очевидно стремление приблизить революцию как радикальное восстание, побыстрее её совершить, любыми средствами начать масштабную, как сегодня принято выражаться, "движуху".

          Но, к сожалению, как показывает практика, сторонники подобных радикальных воззрений обычно перегибают палку настолько сильно, что сталкиваются с результатами, противоположными ожидаемым. Другими словами, если стимулируемая ими "движуха" и происходит, то оказывается на деле контрреволюцией. То есть актом перехода от более прогрессивной формации к менее прогрессивной. Именно такая беда постигла, например, в октябре 1917 года большевиков, которые надеялись перетащить страну от капитализма вперёд к социализму, но реально перетащили её из капитализма обратно в феодализм, в сословное царство бюрократии.

          Что же касается нас, материалистов, то мы революции как переходы власти от менее прогрессивного класса к более прогрессивному (причём совсем необязательно в кровавых, в катастрофических формах), конечно, приветствуем — но с некоторыми оговорками. Революции — они, равно как и вообще всё на свете, хороши только в своё время и на своём месте. Не стоит возводить их в абсолют. Ведь в деле улучшения жизни людей есть феномены во сто крат более весомые, чем революции. Мы имеем в виду, конечно, технические усовершенствования.

          Нет никакого сомнения, что подавляющее большинство людей сочтёт, что лучше быть жестоко эксплуатируемыми, но жить припеваючи — чем подыхать от голода, будучи свободными от какого-либо социального угнетения.

          То бишь лучше быть, например, несчастным американским рабочим, который влачит безбедное существование на собственной вилле с бассейном и что ни год вынужден осваивать технические новинки вроде персонального компьютера, беспроводного телефона, мобильного телефона, спутникового телевидения, пластиковой карточки, интернета, автомобиля новой модели и т.д., нежели полностью свободным от гнёта проклятых американских империалистов Робинзоном Крузо на малообитаемом острове.

          Конечно, социальные порядки, стимулирующие технический прогресс, иногда бывает совершенно невозможно установить без революций. И тогда, безусловно, революции оказываются необходимыми, и их следует только приветствовать. Но до тех пор, пока на пути улучшения жизни людей можно использовать иные средства обеспечения прогресса — до этих пор о революциях лучше и не помышлять: только хуже будет. Тем более в ситуации, когда бо́льшая часть членов общества к новой формации, к новым общественным порядкам абсолютно ещё не готова.

          Так что, перефразируя известное изречение бывшего госсекретаря США Александра Хейга "Есть вещи поважнее мира", можно утверждать, что есть вещи поважнее революций. И мы поэтому вовсе не "революционные марксисты", а, повторяю, простые материалисты. Впрочем, мы, безусловно, и марксисты — настолько, насколько в марксизме имеется материализма.

     19.12.1999 г.

          Выгодны ли революции? Обычный ответ марксистов таков: очень выгодны. Ведь после революций резко убыстряется развитие производства, а вместе с этим развитием и рост общественного благосостояния. В пример тут можно привести "Славную революцию" 1688 года в Англии, когда наконец была фактически сведена к нулю власть тормозивших прогресс королей. После этой революции Англия преуспела по части производства настолько, что на пару столетий стала лидирующей державой планеты.

          Но дело в том, что события типа "Славной революции" 1688 года — это всего лишь финал так называемого "революционного процесса", который обычно длится десятилетиями, а иногда даже дольше. То есть финальной революции всегда предшествуют дореволюционные события двух типов.

          Первый тип событий — это сначала этапные, революционные изменения в орудиях (приобретающих, например, товарный характер) с попутным формированием новых, связанных с этими орудиями слоёв общества (например, частных собственников типа ремесленников и купцов), а потом появление и усиление у этих слоёв новых поведенческих (например, демократических) стереотипов и, в частности, претензий на власть во всём обществе.

          А уже эти претензии на власть толкают к событиям второго типа: к череде антиправительственных (например, антитиранических) выступлений, которые очень часто — особенно поначалу — кончаются жертвами и далёкими откатами вниз от уже достигнутого производственного уровня. Эти откаты случаются потому, что общество бывает очень неоднородным, то есть разные его группы находятся на разных уровнях социального развития.

          Повторяю: окончательной, завершающей революции почти всегда, увы, предшествует череда неудачных восстаний и войн, чаще всего сопровождаемых многочисленными жертвами и разрушениями производства. И нужно, как правило, довольно долго ждать, когда выгоды от нового строя перекроют тот ущерб, что приносят предреволюционные события.

          Таким образом, финальная революция выгодна только поколениям не слишком близкого будущего. Но поколениям, живущим во времена предреволюционных событий, почти всегда, к сожалению, приходится сталкиваться с очень большими жизненными проблемами.

     12.05.2024 г.