Уважаемый оппонент, Вы написали:

"...никому не известно до конца, что есть сила. Не напрямую ли она связана с разумом и с творческими способностями человека?..

...гениально всё то, что выходит за рамки "разумного". В нашем случае Юрий Власов — гений физической силы, физических способностей".

          Нет, дело обстоит противоположным образом: для всех более-менее материалистически настроенных людей очевидно, что разум и творческие способности (а ещё раньше — непоседливость, склонность скучать и любопытство) появились именно как средства компенсации физических недостатков наших предков. Ведь дикие хищные обезьяны, несмотря на своё огромное физическое превосходство над одомашненными, цивилизованными обезьянами, сидящими ныне за компьютерами в интернете, нормальным хищникам типа пантеры или льва уступают по всем статьям — и по силе, и по вооружённости (когтями и клыками).

          То бишь пословица "сила есть — ума не надо" — это не только оскорбление в адрес силачей, но ещё и вывод из достаточно беспристрастных наблюдений. Кстати, Вы ведь и сами по факту с этой пословицей постоянно соглашаетесь: поскольку восхищаетесь уникальностью Юрия Власова с той точки зрения, что он не только феноменально сильный, но одновременно ещё и удивительным, необычным, редким образом умный и жутко начитанный.

          А теперь попробую объяснить, почему термины "гений" и "гениальность" не могут, не должны употребляться в адрес огромной, сверхнормативной физической силы. У меня есть текст "Вы спрашивали про красоту?". В нём я, отвечая на вопросы одного человека, написал о гениальности, в частности, вот что:

          "...в своём сообщении Вы, уважаемый Герман, написали ещё и следующее:

          "Вот, например, человек создаёт гениальную музыку. Интересно, сам он её тоже считает гениальной (с чем он её сравнивает? Ведь красота, гармония — понятия относительные. Следовательно, гениальное нужно сравнить с чем-то "негениальным")? Другие люди услышали эту музыку — и тоже говорят: "Гениально"! А они-то с каким эталоном её сравнивают?

          Где спрятан у гения эталон, позволяющий ему, гению, создавать творение, подобное эталону, или даже лучшее, чем эталон? Когда, в какой момент у гения формируется этот эталон (а может быть, он передаётся по наследству?) Где скрывается этот же эталон у остальных людей — ведь они тоже оценивают новое произведение как гениальное? А почему люди, имея этот эталон, сами не могут создать гениальное произведение, почему они могут его только воспринимать и оценивать?

          Впрочем, возможно, что "эталон красоты" имеется у одного лишь гения. Гений создаёт своё творение, чувствует магическое воздействие своего творения на себя — и тогда предъявляет своё творение людям. Творение оказывает теперь магическое воздействие уже и на людей, и они воспринимают это творение как гениальное."

          Уважаемый Герман, в тот момент, когда человек что-то создаёт, он воспринимает это создаваемое не как "гениальное" или "красивое", а просто как очень увлекательное и важное.

          Лишь потом, закончив создавать, когда он сам становится зрителем или слушателем своего произведения, то есть лишь когда он отстраняется, человек и начинает воспринимать своё произведение как красивое или гениальное (например, Пушкин хвалил себя "Ай да сукин сын" не во время написания "Бориса Годунова", а только по окончании его прочтения вслух); впрочем, чаще всего человек по окончании акта созидания обнаруживает что всё, казавшееся ему в момент созидания значительным и увлекательным, на самом деле — пустопорожняя тягомотина.

          Но даже если автор оценивает получившееся произведение как всё же достойное внимания публики, то обычно ему предстоит ещё очень-очень много потрудиться, чтобы убедить публику в достоинствах нового творения.

          Когда люди в самый первый раз слышат музыку, которую по прошествии времени человечество оценивает как гениальную, когда люди в самый первый раз знакомятся с теорией, которую затем все на свете признают гениальной, когда люди в самый первый раз сталкиваются с изобретением, которое затем признаётся гениальным, то всё это "будущее гениальное" непременно оценивается ими, людьми, как полная ерунда, как что-то явно ошибочное, как что-то ненужное, пустое (а особо нелицеприятными оценки "будущего гениального" делаются в том случае, если создатель "будущего гениального" не имеет никакого авторитета или же это "будущее гениальное" совсем жутко опережает своё время).

          Например, самая популярная сегодня в мире опера "Кармен" Ж.Бизе поначалу была освистана; периодическая система Д.И.Менделеева много лет напрочь игнорировалась международным химическим сообществом (и лишь когда Менделеев выступил со своими чисто теоретическими поправками первоначально ошибочно проделанных де Буабодраном измерений удельного веса только что открытого им, де Буабодраном, галлия, химики наконец-то обратили на периодическую систему своё благосклонное внимание), примерно то же самое произошло и с теорией цепных реакций молодого Н.Н.Семёнова (да и вообще с подавляющим большинством всех эпохальных теорий); паровая машина, автомобиль, телефон, радио, интернет и пр. очень долго не могли дождаться данного Вашего, уважаемый Герман,

          "Другие люди услышали эту музыку — и тоже говорят: "гениально"."

          В смысле: создатели всех вышеописанных вещей поначалу слышали от основной массы "других людей" не восторженный возглас "гениально", а пренебрежительное фырканье "полная ерунда".

          Таким образом, никакого точного эталона чего-то гениального, изначально "скрывающегося" в головах у готовых сей же момент разразиться овацией зрителей — нет.

          А потому нет и никакой надобности отвечать на Ваш, уважаемый Герман, вопрос: почему, мол, зрители не могут сами "проявить", извлечь на свет божий тот эталон гениального, который у всех у них уже давно "скрывается" в головах? На этот Ваш вопрос не нужно отвечать потому, что он ошибочен, поскольку ничего гениального в головах у зрителей изначально на самом деле не "скрывается": к восприятию всего гениального (равно как и всего красивого) людей нужно ещё достаточно долго готовить, приучать".

          Вот это, стало быть, и есть почти безошибочный признак всего гениального: гениальное почти непременно должно быть поначалу всеми освистано или хотя бы дружно проигнорировано — в силу своего огромного превосходства над привычным, над обычным, в силу долгой, упорной "неукладываемости" в головах у публики и у специалистов. А всё то, что при своём появлении встречается хором одобрения — это, соответственно, вовсе не гениальное. Ибо близкое к очевидному для всех, близкое к обыденности.

          Вы считаете силовые достижения Юрия Власова гениальными? Но им что — никто не мог годами поверить? И, соответственно, Власов, как Менделеев или как Леонардо (я имею в виду его исследования и изобретения), годами пребывал во всеобщем игноре? Нет, Власов сразу же был поднят на щит и обласкан вниманием мировых СМИ. А это признак как раз явной негениальности силовых достижений Власова...

          ...Уважаемый оппонент, Вы выразили сомнение по поводу правильности приведённого мной признака гениальности, который заключается в том, что почти всё гениальное должно поначалу быть освистанным, что признание человека гением является со стороны общества как бы извинением, выражением всеобщего раскаяния, компенсацией за слишком позднее признание правоты незаслуженно освистанного. И в качестве подкрепления своих сомнений Вы привели пример Ньютона, достижения которого, как Вы считаете, были полностью признаны ещё его современниками.

          Но, как мне кажется, Ньютон "причислен к лику" гениев как раз по той же самой причине: по причине первоначальной освистанности его важнейшего произведения. Это его важнейшее произведение — "Математические начала натуральной философии".

          Ведь в изобретении Ньютоном зеркального телескопа не было ничего умопомрачительного, никто не поднял Ньютона на смех за изучение дисперсии света и за "кольца Ньютона", Роберт Гук уверял всех, что открыл закон всемирного тяготения раньше сэра Исаака, Готфрид Лейбниц разработал дифференциальное исчисление почти одновременно с Ньютоном, а Иоганн Кеплер в данном вопросе чуть было не опередил их обоих.

          Долговременный скандал, насколько мне известно, вызвали именно "Математические начала натуральной философии". Я их не читал, но, по традиции, идущей от самодеятельных обвинителей Пастернака, сейчас буду осуждать.

          Насколько я понимаю, "Математические начала натуральной философии" — это довольно объёмистая книжка. При всём при том что три закона Ньютона, закон всемирного тяготения и основы дифференциального исчисления можно изложить на 5-10 страницах. Чем же заполнен остальной объём "Математических начал натуральной философии"?

          Уважаемый оппонент, Вы написали по поводу "Математических начал натуральной философии" следующее:

          "Сейчас, конечно, специальную книгу по кваркам не назовут "Натурфилософское исследование кварков". Просто любопытно употребление слова "философия" в разное время и в разном контексте".

          То есть Вы, судя по всему, считаете, что содержание "Математических начал натуральной философии" не имеет никакого отношения к философии как онтологии, что Ньютон употребил термин "философия" в таком смысле, который близок к общепринятому современному — то есть в смысле "мудрствования без руля и ветрил на пустом месте". Однако, очень похоже, Ньютон имел в виду философию именно в древнегреческом смысле, то есть имел в виду онтологию.

          И вот эти очень подходящие для обоснования его, Ньютона, уравнений чисто онтологические рассуждения, то есть трактовки устройства Мира — так называемая "теория дальнодействия" — в основном и заполняющие собой объём "Математических начал натуральной философии", вызвали бурные возражения со стороны, насколько мне известно, Христиана Гюйгенса и Готфрида Лейбница. Товарищи совершенно справедливо принялись указывать Ньютону: это, мол, полная чушь, что действие может передаваться, во-первых, мгновенно, то есть с бесконечно большой скоростью, а во-вторых, через пустоту.

          То, что Гюйгенс и Лейбниц были правы в отношении ограниченности скорости передачи действия, окончательно обнаружилось только в XX веке, а то, что пустоты нет, догадались ещё древние греки. Но принять последний факт люди не в силах даже сегодня.

          То есть люди не в силах принять тот факт, что в реальности Мир без изъятия заполнен вещами, но некоторые их скопления, называемое веществом не взаимодействует обычным образом с другими вещами — из которых состоит вакуум. (Точнее, вещество взаимодействует с другим веществом при посредстве вещей, которыми заполнен вакуум. Но сами эти вещи вакуума не оказывают веществу никакого сопротивления при его, вещества, перемещении — примерно как сверхтекучая фаза жидкого гелия.)

          В общем, Ньютона переместило в число гениев именно долговременное и упорное неприятие обоснований его теории со стороны крупнейших в его время авторитетов в физике и, видимо, в философии как онтологии — совершенно правильное, как впоследствии выяснилось.

          Однако непосредственная и очень представительная практика через какое-то время после начала споров показала, доказала взыскательной публике, что ньютоновская теория дальнодействия работает прекрасно.

          То бишь у взыскательной публики по прошествии пары десятков лет создалась полное и обоснованное впечатление, что Ньютон оказался феерически прав — несмотря на яростные возражения крупнейших научных авторитетов. Соответственно, подавляющее большинство людей поняло, обоснованно пришло к выводу, что Ньютон — это опередивший своё время и потому не понятый поначалу, облыжно оболганный гений.

          А затем совершенно правильные упрёки в адрес полностью неверной философии-онтологии сэра Исаака забылись, и споры с ним исчезли из всеобщего внимания — вместе с исчезновением из этого мира его, Ньютона, оппонентов. И теперь эпохальные в своё время споры Ньютона с Гюйгенсом и с Лейбницем известны только узким специалистам.

          Но слава Ньютона как гения осталась уже нетронутой. Поскольку он с нею попал в так называемую "сокровищницу" так называемых "достижений культуры". А эти "достижения" занимают место в "сокровищнице" уже вне зависимости от своего реального качества. Поскольку достоинствами любого "достижения культуры" объявляются даже его очевидные провалы.

          Да, упомянутый выше критерий гениальности — изначальная освистанность — достаточно часто "работает", увы, и в противоположном направлении. Примером чего сегодня является также и слава художников от слова "худо". Ведь при их жизнях над ними все ржали — а теперь за их мазню дают безумные деньжищи. Получается, представители "безобразительного искусства" — они тоже гении.

          В общем, этот признак гениальности иногда даёт сбои. Но сие зависит уже не от него, а от нашей, от людской дурости.

     16.06.2015