Недавно мне написали:

          "Извините, но я не очень понимаю: почему Вы считаете Мэрилин Монро "явно некрасивой"?

          Если Вы написали бы, что Мэрилин кажется Вам некрасивой, то спорить и обсуждать такое утверждение было бы нелепо: поскольку это утверждение фиксировало бы только факт Вашего собственного восприятия. Проверить который никто не в состоянии.

          Я, как и другие люди, вижу, что при опускании ложки в воду она искривляется, но при этом я знаю, что это происходит из-за особенностей преломления света в воде и что у меня всё в порядке со зрительным аппаратом. Моё восприятие в данном случае не ошибается.

          Ошибаюсь я только в том случае, если утверждаю, что ложка действительно искривляется в воде. То бишь когда начинаю приписывать своему восприятию свойство видеть мир таким, каков он есть на самом деле.

          В суждениях о красоте того или иного объекта мы, люди, очень часто попадаем в плен собственного восприятия.

          Недавно мы с приятелями обсуждали Аполлона Бельведерского — по поводу различий в нашем восприятии и в наших представлениях о телесной красоте (в данном случае — мужской).

          А теперь выясняется, что ещё и в оценках женской красоты нет единства. Но это и естественно, поскольку люди — они разные (повторяюсь осознанно).

          Красота ведь не есть свойство объектов мира. Красота — это наше представление об идеальном соотношении формы и содержания в материальном объекте, его гармоничности.

          Вы можете не считать Мэрилин красивой, это Ваше право. Но едва ли разумно и научно оправданно утверждать, что Ваше субъективное восприятие — источник достоверного знания. Этак можно и до солипсизма дойти.

          Кстати, интересно, что столь любимый многими материалистами (к коим Вы причисляете и себя) Ленин в своём определении материи недалеко ушёл от идеалиста Бёркли:

          "...материя есть философская категория для обозначения объективной реальности, которая дана человеку в его ощущениях, которые копируются, фотографируются, отображаются нашими ощущениями, существуя независимо от них".

          Если отбросить "мертвечину застывших фраз", то материя, согласно Ленину — это то, что дано в ощущениях, в восприятии. А у Бёркли — "Существовать — значит быть воспринимаемым" (Esse est percipi). Вот и весь хвалёный материализм Ленина".

          Уважаемый Оппонент, ответ Вам начну с Ленина. Да, его определение материи по большому счёту неидеально, то бишь не идеально правильно. Ибо страдает субъективизмом, зависимостью от субъекта, от особенностей его восприятия, от его ощущений. Так что ленинским определением материи и впрямь лучше не пользоваться.

          (Наиболее точное определение материи таково: "То, что действует". Но, разумеется, совсем не обязательно на субъекта, совсем не обязательно на именно живого и разумного наблюдателя-"ощущателя"-"воспринимателя".)

          Однако, с другой стороны, определение Лениным материи (кстати, Бёркли с его определением существования как раз и нельзя с ходу обвинить в идеализме: ведь восприятие, повторяю, свойственно не только разумному или живому, поскольку чужое воздействие воспринимают все элементы Мира. Если же Бёркли имел в виду восприятие всё-таки именно познающим субъектом, то тогда его, Бёркли, определение, конечно, тоже страдает субъективизмом) далеко не провально. Поскольку тот, кто обвиняет наш человеческий субъективизм, наше чисто субъективное восприятие в принципиальной ошибочности — тот, безусловно, ошибается сам.

          Ибо в результате чего же и оказался сегодня в достаточной степени познан Мир, как не в результате восприятия? А каким образом можно передавать друг другу эту на деле чисто скептицистскую "истину" (в смысле — безошибочное суждение): "субъективизм, восприятие приводит к ошибкам" (это более прямой, более внятный вариант Ваших слов "Но едва ли разумно и научно оправданно утверждать, что... субъективное восприятие — источник достоверного знания. Этак можно и до солипсизма дойти"), как не путём опирание на это же самое якобы ошибочное восприятие?

          Повторяю: дабы первый субъект передал свою "истину" (то бишь, повторяю, безошибочное суждение [об ошибочности восприятия]) второму субъекту, этот второй субъект должен именно воспринять, воспользоваться данным своим якобы всё искажающим восприятием, наполненным субъективизмом, для приёма и для усвоения передаваемой "истины" как безошибочного суждения под названием "восприятие приводит к ошибкам".

          В общем, в деле познания объективного Мира на наше субъективное восприятие можно и нужно полагаться на всё 100%. Ибо больше полагаться тут просто не на что.

          Вопрос лишь в том, что именно следует понимать под восприятием.

          Вот я в своих утверждениях понимаю под восприятием именно длительный, воспроизводящийся, "многоактный" и многосторонний процесс исследования возможно большего числа проявлений Мира.

          Но если понимать восприятие как нечто одноактное, как секундное прозрение в вечной слепоте — типа кто-то один раз увидел переломанную на границе воды и воздуха ложку, и возможность исследовать это явление у него тут же исчезла — то на такое восприятие полагаться действительно нельзя, оно наверняка подведёт.

          В общем, уважаемый Оппонент, скорей покидайте лагерь скептиков (то есть тех, кто утверждает, что познание невозможно — в данном случае по причине якобы принципиальной ошибочности восприятия) и переходите в наш лагерь материалистов, которые понимают феномены восприятия и субъективизма несколько более правильно.

          Что же касается красоты, то она действительно имеет мало отношения к чему-либо объективному. То бишь красота — это и в самом деле по большому счёту культурный феномен. А культура — это, как известно, достижения предков, переданные потомкам негенетическим путём.

          Выражаясь проще, представлениям о красоте учат, эти представления передают при помощи рассказов, а также путём указаний на живые и неживые образцы красоты-некрасоты. И у разных людей по этой причине действительно формируются разные представления о красоте.

          Но вот вопрос: насколько они разные? Если взять для исследования достаточно большие группы тесно живущих людей, то выяснится, что в этих группах из-за общности культуры, то есть из-за единства, единообразия передаваемой информации представления о красоте разнятся всего лишь в жалких мелочах.

          А вот по части главных черт, общих форм представления в рамках одной группы практически одинаковые. Приведу в качестве примера цитату из себя — см. "Проблемы оценивания красоты":

          "В пользу версии, что ощущение красоты есть ощущение именно заученное, свидетельствует также случай, описанный американской художницей Кэролайн Майтингер в книге "Охота за головами на Соломоновых островах".

          К.Майтингер спросила аборигенов одного острова: какая из туземных девушек считается в их племени самой красивой? В ответ на это американке показали на девушку с очень маленькими глазами. К.Майтингер, конечно, удивилась столь странному предпочтению и поинтересовалась у туземцев: почему, по какой причине всем им нравится девушка с такими крошечными глазами?

          На это американке ответили, что именно маленькие глаза и являются на острове основным фактором привлекательности женщин. Таким образом, почти всеобщее, почти общечеловеческое восприятие больших глаз как безусловного признака красоты оказывается на самом деле у нас, у людей, не столько врождённым, сколько именно приобретённым, именно внушённым окружающими".

          Такое странное, такое непривычное для нас, то есть для всех остальных людей планеты, представление о женской красоте было, повторяю, сформировано у жителей описанного острова именно в силу полной изолированности того острова, именно в силу оторванности жителей острова от общечеловеческой культуры, в силу чисто технической невозможности для жителей острова воспринимать информацию о почти общепринятых, о почти общемировых критериях красоты (в каковые входит, повторяю, положение о непременности наличия у красавицы больших глаз).

          В последние десятилетия благодаря техническому прогрессу передача информации стала очень лёгкой и быстрой. В связи с этим господствовавшие в ряде стран, наследниках по большей части древнегреческой культуры, главные критерии женской красоты были распространены по всему миру и стали феноменом почти общечеловеческой культуры. А вовсе не уникальным представлением отдельных личностей вроде меня.

          Мои слова "бедные америкашечки" и вообще вся фраза про Мэрилин Монро содержат тот подтекст, что у американцев частенько нелепые, дурацкие вкусы. Но что означают слова "нелепый" и "дурацкий"? Радикально необщепринятый. Резко чуждый общепринятому.

          Так вот общепринятые критерии женской красоты — они всё-таки имеются. Они, повторяю, переданы нам большей частью от древних греков. И их, этих критериев, теперь придерживается почти весь мир.

          Кроме кучки отдельных товарищей, самовлюблённо ставящих себя наособицу. Например, у этих самовлюблённых товарищей всё измеряется не как у нормальных людей, а в отсталых футах, дюймах, фунтах, баррелях, бушелях, градусах Фаренгейта (а то и Реомюра), которые они, самовлюблённые товарищи, туповато навязывают остальному миру; лучшие спортивные игры с точки зрения самовлюблённых товарищей — это бейсбол и странноватая разновидность регби; главная красавица всех времён у самовлюблённых товарищей — соотечественница с совершенно заурядной, с абсолютно невыдающейся на деле внешностью и т.д.

          Ещё раз: некрасивость Мэрилин Монро — это вовсе не "только факт" моего "собственного восприятия".

          Нет, это факт неправильного устройства и поведения большинства американцев, живущих на как бы изолированном от остального мира диковатом острове, в деле оценивания женской красоты. Это факт их, американцев, выбывания из общего строя, это факт искажённости их критериев оценивания женской красоты по сравнению с практически общечеловеческими образцами, пришедшими к нам ко всем (почти) от, повторяю, древних греков.

          И ещё раз. Имеются, доступны восприятию совсем не обязательно объективные, совсем не обязательно сами по себе сущие феномены, про которые тем не менее можно вполне обоснованно утверждать, что они правильные или неправильные, искажённые или неискажённые. Ибо эти чисто субъективные феномены бывают более общепринятыми и менее общепринятыми.

          Например, у нас в Казани есть район под названием "Квартала́". В то время как по всем нормам русского языка нужно говорить "Кварта́лы". Но казанцы, повторяю, упрямо называют свой район "Квартала́".

          Уважаемый Оппонент, у Вас не возникает протест, когда я единственный в огромном городе утверждаю, что целый миллион окружающих меня людей употребляет неправильное слово? Может быть, мне следует, как и в случае с бедными америкашечками, поупражняться в реверансах типа "Я могу ошибаться, но мне кажется, что казанцы называют свой район неправильно"?

          Нет, мне, конечно, не нужно прибегать к такими экивокам: нормы русского языка совершенно однозначно диктуют произношение "Кварта́лы". Равным образом и нормы общечеловеческого восприятия красоты однозначно диктуют, что внешность Мэрилин Монро далека от эстетических образцов, что она, внешность Мэрилин Монро, соответствует такому уровню положительного восприятия женских прелестей, который характеризуется в лучшем случае терминами типа "миленькая".

          Вот это (поэтесса Сафо) — красивая:

          И это (Афродита Книдская работы Праксителя) — красивая:

          И это — красивая:

          И это — тоже красивая:

          А вот это — даже в лучшем случае, и только благодаря позе, выраженно выпрашивающей проявить к ней симпатию — вовсе не красивая, а всего лишь миленькая:

          Большеголовая, широколобая, короткошеяя и с носом неправильной формы.

     28.06.2015