|
К написанию этого текста меня подтолкнули сегодняшние
обеспокоенности некоторых людей по двум поводам.
Первая — это обеспокоенность руководителей
максимально продвинутых в техническом плане
обществ, а также консультантов этих руководителей
по поводу недостаточно полного трудоустройства
членов данных обществ. То есть сия обеспокоенность
вызвана стремлением ко всеобщему трудоустройству.
Вторая — это всё возрастающая обеспокоенность
части цивилизованных обществ — как правило,
именно их интеллектуальной части — по поводу
проблем, возникающих в связи с массовой миграцией
из более бедных и, как правило, более диких стран
в страны более богатые и менее дикие.
Что касается обеспокоенности по первому поводу, то она
с точки зрения технического, социального и прочих видов
прогресса постепенно становится всё большей и большей
глупостью. Ибо нацеливает общество не на передачу
производства-распределения в манипуляторы
всё более и более совершенствующихся машин, а на
оставление его, производства-распределения,
в кривеньких ручонках допотопных чисто биологических
людей.
Впрочем, ради объективности придётся признать, что
антипроизводственное стремление занять людей хоть
какой-нибудь постоянной работой играет
пока положительную роль. Ибо в большинстве своём
люди, не пристроенные к легальному труду, довольно
быстро деградируют в социальном плане и обычно
начинают маяться опасной дурью.
Поэтому пока — пока не изобретены и не внедрены
в жизнь механизмы радикальной, но в то же время
гуманной переделки людей в лучшую сторону —
нынешнее стремление включить в производственный
процесс побольше криворуких и склонных к
асоциальному поведению существ является оправданным.
Что же касается обеспокоенности по поводу всё
возрастающей миграции из менее обеспеченных стран в
страны более обеспеченные, то тут я должен прежде
всего чуть-чуть лирически отступить от
темы.
Дело в том, что я не хочу оказаться в числе
прогнозистов типа Карла Маркса или Александра Хоцея,
которые все свои предсказания связывали и связывают
исключительно с людьми нынешнего состава.
Например, прогнозист Хоцей при обсуждениях
неизбежного триумфа машин в самом скором будущем только
фыркает и продолжает заниматься очень привычными, но,
увы, теперь уже совершенно бесплодными мудрствованиями
на тему "Как можно усовершенствовать общество при условии
почти полной невозможности усовершенствовать его
членов?" Сия задача, на мой взгляд, сродни следующей:
"Как построить крепкий дом из рассыпающихся кирпичей?"
То есть бо́льшая часть прогнозистов — даже
таких крутых, как А.Хоцей, — не обращает никакого
внимания на дыхание будущего. А оно уже вполне
отчётливое.
Вспоминаю 1989 год. Один из народных депутатов от
нашего города пообещал избирателям, что непременно
снизит остроту проблемы с городскими телефонами
— поскольку он, депутат, уже, мол, провёл
переговоры с фирмой "Сименс", и она поставит нам
новейшую по тем временам телефонную станцию
на 10.000 номеров.
Хотя в моём городе жило 350.000 людей,
и 10.000 новых номеров мало что решали,
это обещание было встречено с огромным энтузиазмом.
Прошло семь лет. И в 1996 году, измученное всё той же
острой нехваткой стационарных телефонных номеров для
нашей бурно развивавшейся тогда фирмы, её руководство
приобрело сотовую трубку фирмы "Моторола".
Ту самую модель, которую затем в Латинской Америке
принялись подделывать, изготавливать её макеты из
раскрашенного дерева, чтобы люди затем выпендривались
друг перед другом, делая вид, что разговаривают по
сотовому. В общем, в течение нескольких последующих
лет эти культовые телефоны были элементом роскоши.
Но вот прошло ещё 10 лет, и к 2006 году
сотовый телефон появился у каждого россиянина. А
надобность в резком увеличении числа городских
номеров просто отпала.
И теперь городская телефонная станция уже не требует от
горожан по 10.000-12.000 рублей за номер,
а сама Христа ради упрашивает горожан поставить им
новый телефон — чтобы затем получать доход от
тарифа за пользование им.
К чему я сие написал? К тому, что проблема, выглядевшая
совершенно неразрешимой в течение многих лет, затем
незаметно для общества оказалась полностью
ликвидированной.
В связи с чем — а точнее, в связи с постоянным
убыстрением темпов технического прогресса —
можно обоснованно ожидать решения за счёт
применения технических средств и большинства других
проблем, многие годы и даже столетия или тысячелетия
выглядевших совершенно неразрешимыми.
Недавно у меня сломался дисковод на три с половиной
дюйма.
— Вы такой уже нигде не найдёте, — сказал
мне наш сисадмин.
Но я ему не поверил и принялся ходить по окрестным
компьютерным фирмам. И вскоре мне повезло: в одном
месте компьютерщики сказали, что у них есть дисководы
на три с половиной дюйма, правда б/у.
— Ничего страшного, мне подойдёт, — обрадовался я.
Мне вынесли два дисковода с уверениями, что они должны
быть исправными.
— Сколько я вам за них должен? — спросил я.
— Нисколько, — ответили мне компьютерщики.
— Мы рады, что эти дисководы хоть
кому-то наконец пригодились.
А год назад у нас в конторе менялось компьютерное
оборудование.
Мы выставили в коридор конторы кучу
вполне ещё работоспособных системных блоков и
кинескопных мониторов.
Один из этих мониторов с экраном 17 дюймов
по диагонали я лично покупал в 1996 году
за 700 долларов. И этот монитор продолжал
ещё прекрасно работать. Но мы его тем не менее
выставили в коридор — в надежде, что
кто-нибудь возьмёт его себе.
Однако наше старое компьютерное оборудование никто,
увы, так не забрал, и мы были вынуждены заплатить
мусорщикам за то, что они отвезли это оборудование
на свалку.
В России автохлам можно продать. А вот в Японии или
в США, равно как и у нас в отношении старого
компьютерного оборудования, приходится отдавать деньги за
избавление от ещё вполне работоспособных автомобилей. И
потому там люди преступно бросают свои вполне
работоспособные машины на автостоянках при аэропортах.
Я уж не буду распространяться про ещё совершенно
неизношенные предметы одежды и обуви, которые
железнодорожными эшелонами вывозятся в развивающиеся
страны для продажи по бросовым ценам в магазинах
"секонд-хенд".
Почему сие делается? Разумеется, тоже только потому,
что горы никому не нужной одежды и обуви —
это, с точки зрения цивилизованных обществ, не что
иное, как горы мусора, который уже просто негде
сваливать в их чистеньких густонаселённых странах.
Как известно, сегодня дозволение мигрантам приехать
на ПМЖ в цивилизованные страны нужно
вовсе не для демонстрации человеколюбия
цивилизованных стран.
Нет, сегодня мигранты нужны в
цивилизованных странах для выполнения именно
наиболее тяжёлых или хлопотных работ. Типа работ
дворников, уборщиц, официантов, сборщиков свежей
клубники и вообще сотрудников сельскохозяйственных
предприятий, грузчиков, шофёров, наёмников
"Иностранного легиона" и т.д.
Однако надолго ли у цивилизованных стран
сохранится сия потребность в трудовых мигрантах?
Про роботизацию армии распространяться не стоит:
ракеты давно автоматизированы, место самолётов с
пилотами постепенно занимают беспилотники, и
разрабатываются модели танков, которые не будут
нуждаться в экипаже — что только повысит боевую
эффективность бронемашин.
А недавно по телевизору показали канадский трактор
— он сам целый день пашет либо боронит согласно
заложенной в него программе, сообразуя свои действия
с подсказками системы глобального позиционирования.
Когда подобных тракторов станет много, исчезнет
потребность в трактористах и в комбайнёрах.
Роботы-пылесосы пока ещё дороги, но лет через десять
ими, скорее всего, будут завалены все "секонд-хенды"
даже в развивающихся странах типа России. И нужда в
уборщицах резко снизится.
По каналу "Дискавери" всё чаще показывают автомобили,
которые ездят по городским улицам без шофёров. То
есть без мигрантов.
В общем, лет через десять-пятнадцать
проблема с трудовыми мигрантами в цивилизованных
странах очень заметно снизит свою остроту. В
полном противоречии с опасениями современных
горе-прогнозистов. Ибо даже самые
дешёвые мигранты окажутся дороже роботов. Мало
этого, люди как действующие субъекты уже только
помешают производству, они будут уже только
тормозить его.
Впрочем, всё это давно предсказано у меня в тексте
"Terra Udobia",
а именно:
"Одни районы нашей планеты — более
прогрессивные — станут машинными
раньше, другие же районы, более отсталые
— станут машинными позже. На этой почве,
возможно, тоже будут происходить конфликты.
Но только, понятно, не в таких формах, какие
практически всегда описывает искусство,
являющееся феноменом насквозь антропоморфным,
то есть непременно идеализирующим людей и
демонизирующим машины.
На самом деле всё будет обстоять как раз
противоположным образом: хорошие, добрые
машины в итоге остановят, укротят плохих,
диковатых, не в меру консервативных,
затевающих всевозможные конфликты
людей".
05.04.14
| 
