1. Постановка вопроса

2. Жалкие потуги

3. Непреложность наличия прямых сдержек

4. Предостережения Б.Ф.Сергеева

5. "Внетаксонность" чистильщиков

6. Неприкосновенность имитаторов. Даже хулиганствующих

7. Боязнь нанести повреждение

8. Подозрительная окраска

9. Общие черты предостерегающей окраски

10. Подражатели опасным животным

11. Поедатели опасных животных

12. Особенность поведения у носителей предостерегающей окраски

13. Механизм возникновения симбиотической чистки

14. Собственно ответ на поставленный вопрос

          Любители и профессионалы биологии знают, что в экологических системах коралловых рифов существуют так называемые "станции санитарной обработки". На этих "станциях санобработки" мелкие чистильщики — рыбки и креветки — регулярно избавляют крупных и часто хищных рыб от прикрепившихся паразитов, а также от больных и от отмерших тканей. И исследователи давно заметили следующее: вышеупомянутые крупные хищные рыбы почему-то никогда не делают попыток съесть своих маленьких и вполне слабых, беззащитных чистильщиков.

          Данное крайне необычное для хищников поведение до сих пор, как я понимаю, не имеет внятного, чёткого и вообще просто непротиворечивого объяснения.

          Вместо этого объяснения люди отделываются формулировками типа:

"...очищаемые рыбы ценят такие услуги". (Списано вот отсюда)

          Но что мешает очищаемому хищнику начать "ценить... услуги" чистильщика ещё выше — если к его "услугам" по очистке от паразитов явочным порядком прибавить также и его "услуги" в качестве пищи?

          А вот бессильные завывания по данному поводу некоего Ричарда Докинза, довольно известного сегодня горе-популяризатора:

"...замечательный феномен рыбы-чистильщика – чудо, олицетворяющее утончённые тесные взаимоотношения, которые могут возникнуть в стабильном экологическом сообществе. Многие виды маленьких рыб и некоторые креветки занимаются процветающим бизнесом, собирая питательных паразитов или слизь с поверхности большей рыбы, и в некоторых случаях даже проникают к ним рот, чистят им зубы и выходят через жабры. Это свидетельствует об удивительном уровне "доверия"..." (Списано вот отсюда)

          "Чудо", "утончённые тесные взаимоотношения", "процветающий бизнес", "удивительный уровень "доверия"" — всё это совершенно пустые восклицания, подходящие, например, для политиканской пропаганды или для религиозной проповеди. Но никак не для текста, популяризирующего объективные, то есть, в частности, безэмоциональные и античудесные знания.

          А ссылки на огромную обоюдную выгоду от взаимодействия — это, повторяю, никакое не объяснение. Ибо в мире можно найти много чего взаимовыгодного, которое тем не менее не способно существовать само по себе.

          Например, для людей (они, кстати, руководствуются не только примитивными инстинктами, но ещё и разумом) крайне выгодно гуманное и разрешённое обществом сотрудничающее поведение: ведь человеческое общество и базируется на глубоком сотрудничестве.

          Однако огромную и несомненную, но часто всё-таки не прямую и не сиюминутную выгоду от сотрудничества людей приходится постоянно и многократно усиливать при помощи прямого, непосредственного, сиюминутного вооружённого принуждения или угрозы его применения.

          Иначе от взаимовыгодного в целом сотрудничества быстро не остаётся и следа. Ведь эгоистические нарушения сотрудничества, преступления против сотрудничества выгодны, как правило, напрямую и сиюминутно, без долгого ожидания: "Умри ты сегодня, а я — завтра".

          Эксперименты показали, что также весьма удивительный, на первый взгляд, симбиоз актинии и рыбы-клоуна — последняя прячется от врагов среди смертельно опасных щупалец актинии —

          Стало быть, я делаю вывод: в тех симбиотических отношениях, где возможно и напрямую выгодно хищничество, этому хищничеству должен противостоять либо очень мощный фактор, сдерживающий хищничество также напрямую (как государство напрямую сдерживает преступные порывы людей или как успокаивающая слизь напрямую сдерживает стрекательные порывы актинии), либо же его, мощного сдерживающего фактора, очень глубокие следы, нестираемые последствия когдатошнего действия.

          Широко известный в узких кругах любителей биологии популяризатор научных, материалистических подходов к решению проблем живой природы Борис Фёдорович Сергеев в одной из своих замечательных книг рассказал о явлениях, вызывающих у недостаточно добросовестных исследователей ложные представления о более высоком, нежели реальное, развитии диких животных.

          Например, Б.Ф.Сергеев сообщил о проявлении, как может показаться на первый взгляд, долговременной памяти у инфузорий. В реальности же такую память представители простейших животных проявлять, конечно, не в состоянии.

          Опыт, заставивший исследователей поначалу поверить в наличие у инфузорий долговременной памяти, был следующем: инфузорий посадили в стеклянный капилляр, а затем сильно осветили одну его половину.

          Инфузории, которые очень не любят яркий свет, переплыли в затенённую половину капилляра. Но потом, когда исследователи свет убрали, инфузории долго не заплывали в ту половину капилляра, в которой им когда-то сильно не понравилось находиться. Из-за этого у исследователей сформировалось однозначное впечатление, что инфузории чётко запомнили то место, где их подстерегал неприятный фактор.

          Ведь инфузории явно избегали этого места. И понятно, мол, почему они сие делали: потому, что, ясен пень, не хотели новой встречи с неприятным для них фактором.

          К счастью, дотошное исследование подозрительно высокоразвитого поведения простейших показало, что инфузории как были, так и остались беспамятными. А иллюзия, что они хорошо запомнили то место, где их мучили ярким светом, объясняется следующим образом.

          На любое сильное раздражение инфузория отвечает выстреливанием стрекательных микроигл. Которые неприятно действуют не только на окружающих инфузорию животных, но и, в том числе, на саму инфузорию.

          Соответственно, сильно освещённая половина капилляра оказалась заполненной облаком висевших в воде стрекательных игл, которые раздражённые инфузории навыстреливали перед тем, как уплыть оттуда, из освещённой половины капилляра. Вот почему, натыкаясь на эти оставшиеся висеть в воде облаком микроиглы, инфузории всегда и поворачивали обратно. В чистую от микроигл и остававшуюся тёмной половину капилляра.

          В той же книжке Б.Ф.Сергеев разоблачил и известную иллюзию, что муравьи пасут тлей точно так же, как человек пасёт домашний скот.

          Эти очень дельные предупреждения Б.Ф.Сергеева заставляют меня подозревать, что приписывать хищным рыбам шибко гуманистические порывы или ответную доброту по отношению к чистильщикам — это явная ошибка, а именно: вульгарный антропоморфизм (то есть очеловечивание, наделение объекта исследования чисто человеческими чертами или побуждениями). Ибо тупые и напрочь лишённые гуманизма существа ни под каким соусом не могут проявлять "доверие" или благодарность.

          Дабы приблизиться к объяснению того, почему чистильщиков никогда не трогают хищники, перечислю некоторые особенности как тех, как и других.

          Чистильщики — то есть рыбы и креветки — это именно "интернациональная бригада". Иными словами, это животные не только разных видов, но даже разных типов: хордовых и членистоногих. Значит, фактор, полностью защищающий данных животных совершенно разных типов от хищников, тоже должен быть "интернациональным".

          То есть надвидовым и даже надтиповым, "внетаксонным". Иными словами, этот фактор должен быть общим, одинаковым для всех вообще многоклеточных животных. А не только для конкретно пары "рыба и рыба" или для пары "рыба и креветка".

          Загадочный фактор, защищающий чистильщиков от хищников — он ведь на самом деле намного, в разы мощнее, чем это представляется на первый взгляд. А именно: поначалу ведь считается, предполагается, что данный загадочный фактор защищает от поедания хищниками именно чистильщиков. И, соответственно, только чистильщиков.

          И, соответственно, нечистильщиков, ложных чистильщиков этот фактор, как представляется поначалу, в рамках отсутствующего сотрудничества, в рамках "неответа добрым отношением на отсутствующую "услугу"" защищать уже не должен: ибо если нет полезной "услуги", то не должно быть и "доброго", нехищного поведения.

          Иными словами, животное, разоблачившее себя как ложный, как поддельный чистильщик, должно нормальным образом поедаться, "наказываться" хищником, переставшим "испытывать благодарность", "ценить услугу".

          Однако на самом деле

"...с этими "пунктами санобработки" связан ещё более удивительный фактор: наличие ложных рыб-чистильщиков — аспидонтов. Аспидонты очень похожи по внешнему виду и расцветке на истинных чистильщиков, но относятся не к губанам, а к морским собачкам. Рыбы, ожидающие чистки, обманувшись внешним сходством, позволяют морским собачкам приблизиться к себе. Но собачки являются лишь коварными имитаторами чистильщиков: подойдя к рыбе вплотную, они проявляют свой истинный разбойничий нрав, кусая клиента, причём часто за жабры, что заставляет рыбу обращаться в бегство". (Списано вот отсюда)

          Автор данного наблюдения, к сожалению, не уточнил, какие именно рыбы "обращаются в бегство" от ложных чистильщиков. Но если судить по нахальству этих ложных чистильщиков, то последние явно не допускают и тени сомнения, что их могут хотя бы "плавником тронуть". В том числе и самые что ни на есть крутые хищники.

          Да и вообще, будь кто-либо способен расправиться с ложными чистильщиками, от самого́ явления "ложной чистки" давно не осталось бы и следа.

          А вот ещё одно явление, крайне подозрительное в рамках гипотезы "удивительного... "доверия"" чистильщиков и их хищных клиентов: безусловное, почти паническое избегание со стороны хищников нанести чистильщикам хотя бы малейшее физическое повреждение:

          "Не вполне ясными остаются физиологические и поведенческие механизмы, которые предотвращают поедание рыб-чистильщиков их клиентами-хищниками, такими, как мурены, груперы, окуни, к которым они смело заплывают прямо в пасть. Действительно, рыбы-чистильщики никогда не встречаются в желудках клиентов (Randall, 1962). Более того, когда рыба-клиент считает, что её уже достаточно хорошо почистили, или когда ей угрожает опасность, она даёт знак рыбе-чистильщику, работающей у неё во рту: например, резко захлопывает и открывает рот или встряхивает головой. Получив такой сигнал, рыбка-чистильщик немедленно выплывает у неё изо рта (Randall, 1962)". (Списано вот отсюда)

          Но ведь в случае возникновения большой опасности можно было бы уж хоть разок — типа случайно — и проглотить чистильщика. Ибо такая ситуация — большая, напоминаю, опасность, возникшая для клиента во время чистки — достаточно редка и потому явно никак не отразится на налаженной в целом работе "станции санобработки". Однако чистильщик не проглатывается и даже не повреждается — хотя бы слегка — вообще никогда.

          Почему? Видимо, потому, что это крайне опасно для самого хищника. Но в чём же таится сия крайняя опасность для самого хищника? Неужели всего лишь в том, что съеденный или раненый чистильщик никогда больше не обслужит своего неуклюжего клиента? Ну так это явная мелочь: место съеденного или раненого с успехом займёт другой чистильщик.

          Надеюсь, на несколько более правильный ответ натолкнёт последняя из заинтересовавших меня особенностей чистильщиков.

          Эта особенность — очень характерная окраска чистильщиков:

          "Крупные клиенты-хищники хорошо различают отчётливые синие и чёрные полосы рыб-чистильщиков и не трогают их, пока чистильщики, питаясь, избавляют своих клиентов от паразитов". (Списано вот отсюда)

          "Известно около 45 видов рифовых рыб, выполняющих функции чистильщиков. Некоторые из них ведут себя как чистильщики только в молодом возрасте. Рыбы-чистильщики обычно имеют яркую окраску, которая является фактически рекламой, сигнализирующей об их профессии в соответствии с теорией Лоренца. Чаще всего они раскрашены яркими сине-белыми продольными полосами, хорошо заметными издалека". (Списано вот отсюда)

          Значит, все чистильщики раскрашены яркими и отчётливыми синими, чёрными и белыми полосами.

          Но что же напоминает сия окраска? И как она у биологов называется?

          Насколько мне известно, такая окраска называется "предостерегающая". И предостерегает такая окраска именно об опасности её носителя. Заключающейся, как правило, в большой его ядовитости. Но иногда не столько в ядовитости, сколько в агрессивности — что характерно, например, для медоносных пчёл, чей яд не очень силён. Или в способности облить несмываемым секретом с крайне неприятным и стойким запахом — что характерно, например, для скунса.

          Конечно, предостерегающая окраска имеет вариации. Например, у общественных ос и у колорадского жука предостерегающая окраска состоит из жёлтых и из чёрных полос. А у божьей коровки — из чёрных точек на красном или на оранжевом фоне. А у лягушки с названием "голубой древолаз" — из чёрных точек и полос либо на чисто синем или голубом,

          То есть в предостерегающей окраске важны не определённые цвета, но именно их яркость, броскость, контрастность, их вызывающие, агрессивные сочетания. Такие сочетания цветов как раз и имеет окраска у чистильщиков.

          Конечно, ядовиты далеко не все носители предостерегающей окраски. Некоторые животные — например, муха-журчалка и молочная змея — ни капли не опасны. Но их окраска с высокой точностью копирует окраску общественной осы и кораллового аспида — весьма неприятных при близком контакте существ.

          И потому почти никто в здравом уме не трогает хороших подражателей этим опасным существам — дабы на все 100% избежать очень больших неприятностей.

          Кстати, контрастная чёрно-белая или чёрно-жёлтая полосатость или пятнистость крупных млекопитающих типа зебр, жирафов, тигров, леопардов, ягуаров и более мелких кошек тоже носит вовсе не маскирующий характер — как было принято ошибочно считать. Нет, на самом деле эта окраска совершенно аналогична по своему назначению подражательной окраске мухи-журчалки.

          То есть высококонтрастная окраска крупных млекопитающих подражает предостерегающей окраске ядовитых животных. А нужна эта предостерегающая окраска крупным млекопитающим, чтобы отпугивать ведущих дневной образ жизни кровососов, возглавляемых знаменитой мухой цеце. Сии кровососы, как правило, обладают цветовым зрением и потому хорошо различают крупные контрастные рисунки. (Тех же кровососов, что ориентируются не на зрение, а на запахи или на тепло, предостерегающая окраска крупных млекопитающих, понятно, не обманывает.)

          Контрастная отпугивающая окраска, понятно, не ограничивается одним лишь видимым спектром — поскольку многие представители фауны лучше всего различают как раз не видимые людям области спектра. В связи с этим животные типа чёрной пантеры тоже имеют отпугивающую двукрылых предостерегающую окраску, которая в видимом спектре почти незаметна. Но зато прекрасно различима в инфракрасных либо в ультрафиолетовых лучах.

          Впрочем, даже у опасных животных с предостерегающей окраской всё-таки имеются враги — но, как правило, не шибко многочисленные.

          Больше всего не повезло с врагами, как известно, медоносным пчёлам. На которых нападают и пчелиный волк (оса филант), которому нужны сами пчёлы, выжатые от мёда, и медведь с медоедом и с бражником "мёртвая голова", которым нужен мёд, и птица медоуказчик, которой нужен воск, и японские шершни, которым нужны личинки пчёл для кормления собственных личинок.

          Но в подавляющем большинстве случаев у животных с предостерегающей окраской крупных врагов как хищников, повторяю, — нет.

          В связи с перечисленными обстоятельствами почти все животные с предостерегающей окраской отличаются бесстрашным и зачастую бесцеремонным, просто-таки наглым поведением. А иногда ещё и непробиваемой медлительностью, то есть выраженно ленивыми, спокойными движениями.

          Соответственно, феномен чистки крупных хищников в коралловых рифах появился, скорее всего, следующим образом.

          Всё началось с того, что мелкие ядовитые животные с предостерегающей окраской или же хорошие им подражатели в поисках пищи спокойно и бесцеремонно подплывали к крупным рыбам (поскольку на крупных животных можно найти больше еды, а кроме того, крупные животные реагируют на чужое приближение флегматичнее мелких), страдавшим от паразитов и, возможно, в связи с этим частично обездвиженным. И начинали невозмутимо выедать паразитов и больные ткани.

          Что приводило к улучшению состояния здоровья крупных рыб и, соответственно, к их лучшему воспроизводству. То есть к оставлению похожего на них потомства.

          Что же касается тех рыб, которые на действия нахальных чистильщиков реагировали слишком нервно или неприязненно — от паразитов страдали больше и, соответственно, воспроизводились хуже.

          С другой стороны, в среде чистильщиков более успешно воспроизводились те особи, которые обслуживали клиентов лучше, а именно: полнее убирали паразитов и больные ткани, а также действовали при этом менее пугающе и более аккуратно. То есть не наносили клиентам излишних травм.

          Таким образом, приспособление к симбиотической чистке шло с двух сторон: со стороны крупных рыб происходил отбор, во-первых, на предмет тяготения к чистке и, во-вторых, на предмет правильного поведения перед чисткой, во время чистки и после чистки. А именно: эволюция выработала у клиентов (а у кого не выработала — имели больше проблем с оставлением потомства) поведение, однозначно воспринимаемое всеми чистильщиками как приглашение к кормлению.

          То есть сначала неестественные демонстрационные позы, затем спокойное ожидание окончания чистки и подставление чистильщику нужных элементов тела, а в конце сигнализирование чистильщику, что клиент ждать больше не хочет.

          Со стороны же чистильщиков происходил отбор, во-первых, на предмет распознавания желания клиента пройти чистку, во-вторых, на предмет склонности к чистящим действиям всегда на одном и том же участке местности, а в-третьих, на предмет максимального "угождения" клиентам — это чуть более развёрнуто описано парой абзацев выше.

          Что же касается "удивительного" "доверия", а также высокого "ценения" хищниками чистильщиков, то в процессе взаимного эволюционного "притирания" клиентов и их чистильщиков никакой эволюционный отбор по этому признаку — по признаку максимально бережного отношения к чистильщику как к существу предположительно очень ядовитому — уже не шёл.

          Ибо отбор по этому признаку с успехом прошёл за десятки миллионов лет до возникновения "станций санобработки". И результаты данного отбора были закреплены в геномах ещё, видимо, предков рыб и ракообразных.

          А состоят сии результаты, напоминаю, в том, что почти у всех существующих ныне животных в генах нестираемо заложен инстинкт, который непререкаемо диктует следующее: обладателя предостерегающей окраски повреждать — особенно зубами — нельзя ни в коем случае.

          Инстинктам же все подчиняются, как правило, без сопротивления. Не пытаясь проверить правильность безусловно-рефлекторных запретов.

          А теперь, чтобы данный текст был лучше понят, чтобы его главная мысль и её обоснование не были забыты с ходу, повторю часть одного из верхних абзацев:

          "Всё началось с того, что мелкие ядовитые животные с предостерегающей окраской или же хорошие им подражатели в поисках пищи спокойно и бесцеремонно подплывали к крупным рыбам..."

          То есть сам феномен "станций санобработки" никогда не возник бы, не будь изначально у чистильщиков ядовитости, разрекламированной с помощью предостерегающей окраски, а вследствие этого — смелости и медлительности в движениях.

          Что изначально и позволяло будущим чистильщикам, с одной стороны, невозмутимо лезть на рожон, а с другой стороны, не нервировать своим спокойным приближением вплотную никого из окружающих — в том числе и своих будущих симбионтов.

     06.01.2018