Наиболее нелепые или скучные места данного текста представляют собой цитаты из следующих материалов:

          Война (арт-группа) — Википедия

          http://ru.wikipedia.org/wiki/Мандзони,_Пьеро

          http://free-voina.org/post/26409483756

          Стенограмма заседания учёного совета ИИИ АН СССР 25 января 1959 г.

          На выставке авангардной арт-группы "Войнючки", как обычно, было безлюдно.

          Кретино-активный лидер арт-группы, современный художник Леонид по прозвищу "Лёня Чокнутый", сидел в углу и сочинял очередной арт-манифест "Войнючек". Арт-манифест насчитывал уже полдюжины пунктов типа

          "Мы — арт-мастера символического акционизма";

          "Хватит копировать чужие арт-стратегии и эксплуатировать чужие арт-наработки";

          "Мы создадим арт-активистов и вложим в них наши арт-идеи";

          "Мы начнём действовать как партизанский арт-отряд в гражданской освободительной арт-войне народа против оккупационного режима";

          "Мы сами станем арт-бандитами, арт-партизанами, арт-террористами. И призываем всех последовать нашему арт-примеру";

          "Мы уже доказали, что гражданам принадлежит арт-право переворачивать мусоровозки, как только им это приспичит. Теперь наша главная задача — ещё шире раздвинуть рамки свобод для обычного арт-революционера. Нам нужны художники, чтобы трансформировать искусство в арт-политику".

          Коллега Леонида по арт-группе "Войнючки", ещё один современный художник по имени Олег и по прозвищу "Козлёныш", позёвывая, ходил по залу и обновлял выставленные арт-объекты.

          Почти все они представляли собой заключённые в рамки или выложенные на подставках арт-объедки, которые участники арт-группы "Войнючки" собирали на ближайших помойках.

          Современный художник Олег постоянно мечтал, чтобы какой-нибудь тупой и внушаемый богач купил наконец за пару-тройку миллионов долларов — обычную цену творений Джексона Поллока или Энди Уорхола — хотя бы один отечественный арт-объедок.

          Гулко хлопнула уличная дверь, открылась внутренняя дверь вестибюля, и в помещение выставки вошли двое посетителей: широкоплечий двухметровый детина и среднего роста очкарик.

          — Скажите, это здесь происходит эвент арт-группы "Войнючки"? — спросил очкарик.

          — Здесь, здесь, — гостеприимно заулыбался давно скучавший по зрителям современный художник Леонид. — Хотите что-нибудь посмотреть?

          — Да, если можно. — Очкарик и детина принялись с любопытством крутить головами, приглядываясь к расставленным по залу предметам.

          — Экскурсию по нашему эвенту лучше всего начать, — объявил современный художник Леонид, — знакомством вот с этим экспонатом: перед вами инсталляция под названием "Битые кирпичи. Арт-объект № 1".

          — А кто автор данного произведения? — поинтересовался детина, разглядывая большую кучу грязных кирпичей.

          — Автор — вся наша арт-группа, — с гордостью произнёс современный художник Леонид. — А вот это — инсталляция "Битые кирпичи. Арт-объект № 2". Впечатляет?

          — Да, очень впечатляет, — согласился очкарик. — А можно показать что-нибудь ещё, кроме битых кирпичей?

          — Разумеется, можно, — приглашающе взмахнул рукой современный художник Леонид. — Давайте пройдём вон туда, в конец зала. Да-да, сюда. Вот это, — Леонид указал на подвешенные к потолку гирлянды пустых консервных банок, — воздушная инсталляция "Трофеи из бака. Арт-объект № 48". Можете подёргать инсталляцию за верёвочку.

          Посетители по очереди подёргали за верёвочку, и консервные банки нестройно загремели.

          — Их звон символизирует похороны старого и прогнившего искусства, — торжественно сообщил современный художник Леонид.

          — Всего лишь символизирует? — сочувственно переспросил очкарик. — Значит, до реальных похорон пока далеко?

          — Не так уж и далеко, — назидательно изрёк подошедший с дальней стороны выставки современный художник Олег: он был в арт-группе специалистом по замудрёным выступлениям перед публикой. — Старое искусство со всеми этими бездарными Леонардами, Рафаэлями, Тицианами и прочими мозгополоскателями всё более и более остро нуждается в благодетельном уничтожении.

          — А место старых мозгополоскателей, как я понимаю, должны занять вы сами? — проницательно предположил детина.

          — Всё правильно, — кивнул современный художник Леонид. — Это главный пункт нашей арт-программы. Публике уже давно пора очистить мозги от застойных стереотипов, чтобы она могла без помех впитывать искусство арт-революционеров.

          — Простите, но где они — арт-революционеры? — принялся удивлённо оглядываться очкарик.

          — Так это мы и есть, — с энтузиазмом отрекомендовались современные художники.

          — Что-то я тут нигде не замечаю особой революционности... — с сомнением почесал нос детина.

          — Давайте пройдём сюда, — многообещающим тоном позвал современный художник Леонид. — Всё вот это — плакаты с мест нашего символического акционизма.

          На стене висели разнокалиберные плакаты с надписями: "Кутькин план", "Я хочу халву есть, я хочу на Кутьку сесть" и "Сношайся за наследника Медвежонка".

          — Ну как, не слабо? Революционно? — заранее купаясь в лучах восхищения, наперебой принялись выспрашивать у посетителей современные художники.

          — Знаете, что меня здесь озадачивает? — разочарованно вздохнул детина. — Почему у столь вроде бы радикальных протестантов на всех их лозунгах фигурируют сплошь малопонятные "Кутьки" и "Медвежата"? Зачем революционерам размениваться на эти мелочи? Может быть, всё дело в том, что данные якобы революционеры вовсе не сотрясатели основ, а просто сотрясатели воздуха?

          — Ну что ты, что ты, — принялся увещевать детину очкарик. — Разве можно о таком говорить? Нам же объяснили: это символический акционизм...

          — Да, да, — подтвердили оба современных художника. — Вы знаете, что наше арт-представление "Мордовский час" признано газетой "Re: акция" самым хулиганским перформансом?

          — Газетой "Re: акция"? О, неужели самой газетой "Re: акция"? — преувеличенно заахал детина. — А её, часом, не вы сами издаёте?

          — Нет, её издают наши друзья, — назидательным тоном возразил современный художник Олег.

          — Ах, вон оно что: ваши друзья... — понимающе закивали детина и очкарик. — Ну, это, конечно, в корне меняет дело: тут вы не сами себя похвалили, тут вас похвалили ваши друзья...

          Современные художники довольно задрали носы.

          — Итак, значит, данная выставка — это эвент, — констатировал очкарик. — А ваш "Мордовский час" — это перформанс. А битые кирпичи и консервные банки — это инсталляции. Но, мы слышали, у вас тут должен быть ещё какой-то хэппенинг. Правильно?

          — Да, всё правильно, — не стал отрицать современный художник Леонид. — Этот самый хэппенинг и есть главное произведение нашего искусства. Хотите посмотреть?

          — За тем и пришли... — пробурчал детина.

          — Что же, смотрите. — Современные художники, давясь от хихиканья, дружно повернулись к посетителям спинами, синхронно сняли штаны и показали голые задницы. — Ну что, как впечатление?

          — И это всё? — в тоне детины чувствовалось недоумение. — Сие и есть ваше главное произведение искусства?

          — Да, самое что ни на есть главное, — современные художники с гордостью натянули штаны и повернулись к посетителям лицами.

          — Знаете, я где-то слышал, — детина скептически покачал головой, — что произведением искусства может считаться только... м-м... что-нибудь такое, чего не в силах создать подавляющее большинство людей. А ваш хэппенинг — очень уж простенькое представление. Никаких затруднений в создании ему не прибавляет даже неприличие.

          — Хм, неприличие... — с пренебрежением фыркнул современный художник Олег. — Да, мы в курсе, что это ваше "подавляющее большинство людей", серое и отсталое, сочтёт наш хэппенинг всего лишь чем-то, нарушающим правила приличия. Потому что у этих жалких и косных людишек нет ни художественной смелости, ни прочих способностей для правильного восприятия нашего произведения искусства. Нашего акционистского шедевра.

          — Ибо на самом деле произведение искусство — это просто то, что создал художник, — просветил посетителей Леонид.

          — Да, да, всё верно, — поддержал очкарик версию Олега и Леонида. — Превращение чего-либо в произведение искусства зависит только от контакта с художником. Любого контакта. Вот, например, в 1961 году итальянский авангардист Пьеро Мандзони сначала запаял в консервные банки собственные экскременты, а затем продал их любителям искусства. Эти банки имеют надписи на четырёх языках: "Дерьмо художника".

          Леонид и Олег одобрительно заулыбались: ушлый Мандзони был их кумиром и идейным вдохновителем.

          — Ах вот, значит, как обстоят дела? — на лице детины опять изобразилось деланое почтение. — Но каким же образом можно распознать этот "контакт с художником"? Иными словами, как определить: кто является художником?

          — Художник — это творец. То есть тот, кто не копирует чужие арт-стратегии и не эксплуатирует чужие арт-наработки, — отбарабанил затверженную назубок формулировку Леонид. — А кроме того, художник — это тот, кто нашёл смелость провозгласить себя художником и затем действовать как таковой.

          — Вы сказали "тот, кто нашёл смелость провозгласить себя художником"? — ехидно переспросил детина. — Похоже, подобная якобы уникальная смелость доступна практически каждому человеку...

          — Нет-нет: провозгласить себя художником и затем действовать как художник может далеко не каждый, — в голосе Олега зазвучали героические нотки. — Ибо настоящему художнику должно быть безразлично, что́ он получит за своё творчество: всемирную славу или уголовное наказание...

          — Ребята, наверное, имеют в виду, — сообщил детине очкарик, — что за их рисунок гигантского фаллоса на разводном мосту или за переворачивание милицейской машины вполне можно было схлопотать тюремный срок...

          — Вы абсолютно правильно нас понимаете, — кивнул современный художник Леонид. — Поэтому попробуйте — у вас сие должно получиться — подойти к нашему хэппенингу не как к асоциальному действу, а как к произведению высокого искусства. Настройтесь на адекватную волну: неужели вы встречали на других художественных выставках что-либо подобное? Неужели не очевидно, что наша арт-наработка совершенно уникальна?

          — Да-да, к феномену хэппенинга никак нельзя подходить с обычными мерками, — опять поддержал современных художников очкарик. — К сожалению, мало кто способен в полном объёме воспринимать шедевры провокативного реализма... Именно поэтому, как я понимаю, зрители и не рвутся посетить данный эвент...

          — Что поделать: такова уж участь всех мастеров, опередивших своё время, — с удовольствием поддакнул очкарику, походя подбросившему новенькое словосочетание — "провокативный реализм" — современный художник Олег.

          — Ах, какие это, наверное, страдания, что вы прозябаете в почти полной безвестности, — посочувствовал очкарик современным художникам.

          — Прозябать в безвестности при жизни — это удел вообще всех гениев, — великомученически вздохнул современный художник Леонид. — Нас оценят, увы, только после смерти...

          — Вы что, на полном серьёзе считаете себя гениями? — изумился детина.

          — А разве не заметно, с какой мощью и решительностью мы раздвинули границы человеческих представлений об искусстве? — обиженно спросил современный художник Олег. — Такая задача по плечу только гениям...

          — Да-да, от вашего раздвигания границ искусство трещит уже по всем швам, — опять польстил современным художникам очкарик. — Кстати, ты же сам, — обратился очкарик к детине, — упрекнул их хэппенинг за простоту. А ведь, как известно, всё гениальное — просто...

          — Тогда самое гениальное, — язвительно скривился детина, — это объявить выставкой пустое помещение, а её экспонатами — самих посетителей. Появляется посетитель — возникает произведение искусства. Это можно назвать "Выставка зрителей". А ещё можно наставить везде зеркала, чтобы посетители в них смотрелись, и назвать "Выставка идиотов".

          — А если устроители выставки не ограничивают размер произведения, — подхватил мысль детины очкарик, — то его можно объявить бесконечно маленьким или бесконечно большим. С бесконечно большими деталями. И, соответственно, проводить затем выставки невоспринимаемых шедевров. Невоспринимаемых по причине их экстремальных размеров.

          — Либо из-за их идеальной прозрачности. То есть невидимости, — предложил детина. — Впрочем, можно обойтись без экстремальности размеров и предъявлять произведения, например, в виде куска пространства — типа пустоты в ведре. Кстати, такой предмет искусства будет очень удобно таскать по выставкам, размножая и присваивая очередные номера, а главное — его будет удобно продавать, зашибать бабло...

          — Ну нет, твоя пустота в ведре — это почти повторение пустого зала для посетителей, — заспорил очкарик. — А настоящий продукт творца должен быть максимально неповторимым. Именно поэтому люди, что рисуют горы картин в так называемом "своём неповторимом стиле", на самом деле вовсе не художники, не творцы. А всего лишь однообразные повторюшки. Ремесленники.

          — Ладно, согласен, — покладисто кивнул детина. — Тогда предлагаю представить публике в качестве произведения искусства всю Солнечную систему. Или даже всю Вселенную.

          — По-моему, имеет смысл вообще проверить вменяемость публики и на полном серьёзе предъявить ей произведение искусства типа нового платья короля, — хихикнул очкарик. — Его можно демонстрировать, например, в форме развешанных на стендах пустых плечиков для одежды...

          — Но здесь, как можно видеть, — детина сочувственно обвёл авангардистскую выставку рукой, — до этих идеалов гениальности как максимальной простоты пока, на мой взгляд, всё же далековато...

          Неравнодушие двух посетителей к забытой всеми выставке было столь явным и неподдельным, что их личности наконец вызвали у современных художников встречную заинтересованность.

          — Ребята, а вы сами кто такие? — спросил современный художник Леонид. — Чем занимаетесь?

          — Я — мелкий хулиган, — хмуро прогудел детина. — Выражаюсь нецензурно, угрожаю расправой. Обычно вон ему. — Детина кивнул на очкарика.

          — Выражаетесь нецензурно? — Современные художники понимающе улыбнулись, демонстрируя, что оценили юмор детины. Они ведь и сами были хулиганами.

          — А я, как и вы, современный художник: использую его, — очкарик показал на мелкого хулигана, — для создания произведений искусства.

          — И что же собой представляют ваши произведения искусства? — проявили Леонид и Олег профессиональный интерес.

          — Это, как и у вас, хэппенинги, — ответил очкарик. — Хэппенинги нашей арт-группы "Козья ностра".

          — "Козья ностра"? — поднял брови Леонид. — Олег, ты знаешь такую арт-группу?

          — Нет, в первый раз слышу, — помотал головой Олег и обратился к очкарику: — Эта ваша... как бишь её... э-э... "Козья ностра" — она, наверное, совсем недавно образовалась?

          — Да-да, совсем недавно, — кивнул очкарик. — И пока наша арт-группа, в общем-то, невелика: человек пятнадцать, не больше. Но зато у нас все как на подбор: типа вон его, — очкарик показал на детину.

          — Мы-то пришли к вам вроде как на разведку, — хмуро сообщил современным художникам детина. — Чтобы теперь рассказать про эту выставку остальным нашим ребятам. Их тут, наверное, многое впечатлит. Завтра все сюда придём.

          — А ваш хэппенинг завтра покажете? — спросил Леонид. — Кстати, он у вас как — нравится публике?

          — Очень, очень нравится, — с гордостью заулыбался очкарик. — Да мы этот хэппенинг можем и прямо сейчас показать...

          — Прямо сейчас? Ну тогда показывайте, конечно, — приглашающе кивнул Олег. — Вам для антуража что-нибудь потребуется?

          — О, совсем немногое: просто продемонстрируйте, пожалуйста, ещё раз ваш замечательный хэппенинг, — попросил очкарик. — Понимаете, обстановкой для нашего хэппенинга всегда являются именно чужие произведения искусства...

          — Нет проблем, один момент... — Современные художники опять дружно повернулись к посетителям задницами и опять синхронно сняли штаны.

          — Ну как? — не поворачиваясь, спросил Леонид.

          — Просто классно, — сообщил детина и дал Леониду по заднице такого пинка, что современный художник пролетел пару метров вперёд и плашмя шлёпнулся на пол.

          — Вы что, совсем ох...ли ? — завопил Леонид с пола.

          — Ты разве ещё не понял, что выражаться нецензурно — это моя прерогатива? — недобро надвинулся на Леонида мелкий хулиган.

          — Коллеги, — миролюбиво обратился к современным художникам очкарик, — то, с чем вы сейчас столкнулись — это ведь тоже не что иное, как хэппенинг. Поэтому попробуйте — у вас сие должно получиться — подойти к нашему хэппенингу не как к асоциальному действу, а как к произведению высокого искусства. Настройтесь на адекватную волну: неужели вы встречали на других художественных выставках что-либо подобное? Неужели не очевидно, что наша арт-наработка совершенно уникальна?

          — Да вы понимаете, что переходите все границы? — истошно завизжал современный художник Леонид. — Вы знаете, что вам за это могут впаять срок?

          — Да-да, всё верно, — согласился очкарик, — мы так же, как и вы, переходим прежние границы искусства. Правы вы и в том, что нам за это вполне могут дать тюремный срок. Но ведь мы, равно как и вы, современные художники. А современным художникам, как известно, всё равно, за что получать уголовное наказание: за рисунок гигантского члена на разводном мосту, за переворачивание милицейских машин или за рукоприкладство к произведениям искусства. Вы же, ребята, как-никак гении, великие художники. И потому, прикладывая наши руки и ноги к вам, мы тоже создаём великое искусство. Наш хэппенинг носит название... э-э... "Мордоворотский час".

          Пока очкарик разглагольствовал, современный художник Олег потихоньку вытащил железный прут из ближайшей инсталляции "Битые кирпичи плюс гнутая арматура. Арт-объект № 18" и, спрятав его за спину, подкрался к детине сзади.

          Но тот был наготове. И едва только современный художник Олег с максимального замаха разогнал прут, чтобы нанести им удар, детина ловко увернулся от просвистевшего мимо его головы прута и зубодробительным хуком по челюсти отправил Олега падать в отключку — прямо в инсталляцию "Находки на помойке. Арт-объект № 15".

          Оставшись стоять в одиночестве, современный художник Леонид совсем занервничал.

          — Сейчас же прекратите хулиганить, — дрожащим голосом проблеял он. — А то вас... милиция... — тут Леонид вспомнил, что совсем недавно сам всячески донимал терпеливую милицию, и докончил: — А то вас накажут... по всей строгости закона...

          — Слушай-ка, — раздумчиво обратился детина к очкарику, словно спохватившись, — а нам, пожалуй, и впрямь лучше действовать поосторожнее. Понимаешь, есть такая штука: если бить современного художника кирпичом по голове, то это пройдёт по третьей, по самой тяжёлой части статьи "Уголовного кодекса" про хулиганство — потому что кирпич является орудием преступления. А вот если бить современного художника с размаху головой о пол, то сие будет проходить уже только по второй части той же статьи. Ибо это менее опасное деяние: ведь в нём нет применения орудия...

          Детина засучил рукава, схватил Леонида поперёк туловища, перевернул вверх ногами и поднял повыше, чтобы со всего маху воткнуть головой в пол.

          — Подождите, подождите, — истошно завизжал перевёрнутый Леонид, до которого что-то начало доходить. — Не бейте, не бейте меня. Никакой я не современный художник, я просто дурью маюсь...

          — Дурью маешься? — переспросил детина. — Так ты, значит, просто придурок? Правильно я говорю?

          — Да, правильно... — захныкал Леонид.

          — Ай, какая незадача... — Детина, на лице которого появилась расстроенная гримаса, нехотя перевернул Леонида обратно на ноги. — Опять у нас, значит, прокол вышел... А мы ведь так любим создавать произведения современного искусства... Как бишь они у нас называются? А, ну да: хэппенинги...

          — Представляете, — тоже пожаловался Леониду очкарик, — в поисках мест для проведения новых хэппенингов нам всё время приходится переезжать из города в город... Да, из города в город...

          — А почему из города в город? — тупо спросил Леонид.

          — Дело, увы, в том, что ни на одной выставке современного искусства, — с печалью сообщил очкарик, — нам пока ни разу не удавалось провести больше одного хэппенинга...

          — Потому что все художники сразу сворачивают свои выставки? — догадался Леонид.

          — Какие ещё художники, придурок? — грозно пробасил детина и дал Леониду здоровенный подзатыльник. — Не забывайся, а то опять придётся приводить тебя в чувство...

          — Ну ладно, на сегодня с вас, с придурков, пожалуй, хватит, — незлобиво кивнул очкарик. — Мы, стало быть, пока уходим. А вы, придурки, начинайте готовиться к следующему нашему визиту. Но только мы придём уже не вдвоём. Нас будет намного больше. Ещё и публику пригласим. Для поддержки. Кстати, я говорил вам, что наши хэппенинги публике ужасно нравятся?

     20.11.2010 г.