1. Капиталисты: кто это такие?

2. Придуманная ситуация

3. Можно ли с приемлемой точностью оценить 
уровень эксплуатации? 

4. Критикую Мунира

5. Обращаюсь к наследию А.С.Хоцея

6. Последний пример

7. Заключение

          Я уже писал в некоторых своих текстах, что капитализм — это пока высшее достижение в области, если можно так выразиться, "прикладной политэкономии". Иными словами, все другие имевшие место в истории общественные уклады — они хуже капитализма. (Но когда-нибудь капитализм, конечно, будет заменён более прогрессивной формацией.)

          Однако сегодня существуют такие воспеватели капитализма — например, авторы пресловутой "Экономикс" и иже с ними, — которые постоянно перегибают палку, то бишь пытаются оправдывать капитализм и его главных агентов, капиталистов, с совершенно неправильных, с жульнических позиций.

          Это "оправдание" происходит путём попыток приравнять капиталистов к работникам типа организаторов производства и управляющих производством, а также типа изобретателей, учёных или артистов.

          "Ну разве не гигантскую пользу для всего человечества, — вопрошают незадачливые воспеватели капитализма, — приносят состоятельные люди вроде популярных артистов (пример — Майкл Джексон), знаменитых спортсменов (пример — Майкл Джордан), нобелевских лауреатов (пример — Альберт Эйнштейн), выдающихся изобретателей (пример — Томас Эдисон), основателей целых отраслей промышленности (пример — Генри Форд) или крутых управляющих предприятиями этой отрасли (пример — Ли Якокка)? Так, может быть, большие доходы перечисленных людей вполне заслужены?"

          Да, большие доходы перечисленных людей действительно вполне заслужены. Но вот только являются ли перечисленные люди собственно капиталистами? Нет, не являются.

          Потому что на самом деле родовой признак капиталиста — это не то, что он богач, а то, что он частный собственник и, как правило, эксплуататор, отниматель чужого труда. А то, что капиталисты иногда оказываются ещё и организаторами производства или его управляющими — это уже всего лишь "побочные эффекты".

          Вот известный и яркий пример разницы в положениях капиталиста и некапиталиста.

          Когда Генри Форд III (внук Генри Форда I, основателя фирмы "Ford Motor Company") по чисто нацистской придури увольнял Ли Якокку, то Ли Якокка в сердцах бросил Форду:

          — Знаете, в чём теперь ваша проблема? В том, что только я знаю, как вашему предприятию ежегодно получать прибыль в миллиард долларов.

          Разъясняю: Ли Якокка работал главным управляющим фирмы "Ford Motor Company" и ежегодно получал за эту работу миллион долларов. То есть был богачом, долларовым миллионером. Но вот Генри Форд III не делал ничего (кроме удовлетворения своих нацистских предрассудков и финансирования избирательных кампаний кандидатов в президенты США и в Конгресс), однако получал при этом — напоминаю слова Ли Якокки — уже целый миллиард долларов ежегодно.

          Вот, стало быть, что даёт положение капиталиста: можно почти ничего не делать, но получать при этом в тысячу раз больше самого полезного работника.

          Ещё раз: единственное, чем занимается истинный, "очищенный от посторонних наслоений" капиталист — это поддержание самих капиталистических порядков путём пропаганды и насилия. Причём осуществляемого (я имею в виду поддержание) не им, капиталистом, а опять же наёмными работниками типа политиков, журналистов, экспертов и полицейских. Что, конечно, не требует от капиталиста ни большого ума, ни особых трудозатрат.

          Понятно, что избавление от такого в целом бездельника и крупнейшего потребителя благ может существенно улучшить положение простых людей. Но может и не улучшить. А ухудшить.

          Почему? Да потому что см. начало данного текста: капиталист поддерживает то, что является наилучшим пока общественным укладом. Иными словами, если капиталисты исчезнут, то может вернуться худший общественный уклад — феодализм.

          Несколько лет назад я написал текст под названием "Всегда ли на капиталистическом предприятии имеет место ограбление работников?":

          "У меня нет сомнений в широчайшей распространённости эксплуатации людей людьми. Но тем не менее, как мне кажется, могут иметь место и такие случаи, когда факт эксплуатации людей установить весьма затруднительно.

          Допустим, в некоей местности вроде индийской или китайской провинций столетиями живут очень бедные люди. То бишь тут уже сама вековая продолжительность их пребывания в бедности доказывает, что у них совершенно нет возможности самостоятельно вырваться из этой бедности.

          Но вот однажды к этим бедным аборигенам из-за рубежа приезжает капиталист, решивший заграбастать побольше денег. У него есть средства (допустим, взятый под высокие проценты кредит в банке), и на эти средства капиталист по совершенно справедливой или даже по постоянно увеличивающейся цене арендует в бедной местности участок земли. А затем силами высокооплачиваемых привезённых из-за границы строителей и монтажников возводит там автоматизированный завод по производству, положим, сотовых телефонов или компьютерных деталей.

          Завод автоматизирован настолько, что его низовым работникам нужно проявлять лишь минимальные и простейшие трудовые усилия типа приёмки сырья, отправки готовой продукции, уборки помещений, вывоза мусора и т.д.

          Однако объём данной не шибко квалифицированной, рутинной работы таков, что в неё включается всё население бедной местности, и, благодаря высоким зарплатам на заводе, уровень жизни этого населения улучшается на порядок. Сам же капиталист на своём заводе, разумеется, не работает, поручив управление им нескольким очень щедро оплачиваемым приезжим специалистам.

          После продажи продукции, произведённой на вышеописанном заводе, капиталист получает колоссальную прибыль. Эта прибыль велика настолько, что даже после выдачи высоких зарплат всем наёмным работникам и полной уплаты налогов и аренды за участок земли у капиталиста остаются огромные средства. Однако своим богатством, своей огромной прибылью капиталист даже не думает делиться по-братски (или по-марксистски, или по справедливости) со своими работниками и с администрацией той бедной местности, где построен его завод.

          Нет, после нескольких лет получения этой огромной прибыли капиталист поступает так: одну часть прибыли использует на возврат кредита банку, который остаётся страшно довольным, а другую часть прибыли просто прикарманивает.

          И тут, стало быть, встаёт вопрос: если прибыль есть перераспределённый через рынок неоплаченный труд работников, то чей труд описанный выше капиталист не оплатил? Он ведь хорошо — так, что все остались довольными — заплатил и строителям завода, и аборигенам, то есть работникам завода, и все налоги, и всю аренду.

          А вот ещё один вопрос: если, согласно теории Маркса, средства производства должны принадлежать работникам, то какие работники могут обоснованно предъявить права на завод описанного выше капиталиста?

          Может, работники, изготовившие завод — от проектирования и закладки фундаментов до наладки станков? Но ведь капиталист оплатил изготовление завода по полной программе, по рыночным ценам. И потому если кто и недоплатил изготовителям завода, то это их же собственный наниматель, их капиталист. То есть все претензии должны быть к нему, а не к первому капиталисту.

          Кроме того, вполне могло случиться и так, что завод спроектирован и изготовлен в такой стране, где уже восторжествовал коммунизм и где, соответственно, все работники получают за свою продукцию по полной программе, получают всю ту сумму, за которую их изделия продаются за границу.

          А может, права на указанный завод могут предъявить аборигены? Но ведь эти люди не вложили в закупку и в монтаж завода ни гроша. А без появления капиталиста вообще продолжали бы влачить нищенское существование.

          И ещё раз для верности: разве могут нищие прежде аборигены обоснованно считать себя эксплуатируемыми, то есть обираемыми капиталистом, если их доходы резко увеличились не от их усилий, а от деятельности капиталиста? И как могут эти фактически облагодетельствованные капиталистом люди претендовать на его завод?"

          На приведённый текст отреагировал Мунир Галиев, написавший, в частности, что справедливость оплаты труда, равно как и справедливость вообще — это вещи чисто субъективные. То есть, мол, одному человеку справедливым кажется одно положение дел, одна оплата труда, а другому — совсем другое положение дел, другая, более высокая оплата труда.

          "Например, — сообщил Мунир, — арабы, приехавшие во Францию в середине прошлого века, были страшно довольны, когда их нанимали мусорщиками и пр., потому как зарплаты французских мусорщиков в разы превосходили те доходы, которые арабы получали на их родинах. Однако уже дети этих арабов, выросшие в условиях благополучной Франции, стали считать работу мусорщиков малодоходной и принялись претендовать на более престижные профессии и на бо́льшие заработки.

          Вот и облагодетельствованные аборигены могут решить, что капиталист платит им несправедливо мало, и потребовать, чтобы им отдавали всю прибыль от деятельности завода".

          Приведённые соображения Мунира кажутся мне ошибочными. Поскольку он явно преувеличивает недостатки субъективного восприятия и отрицает саму возможность вынесения более-менее точных оценок. Приведу цитату из своего текста "Панегирик субъективизму в рамках спора о красоте".

"...тот, кто обвиняет наш человеческий субъективизм, наше чисто субъективное восприятие в принципиальной ошибочности — тот, безусловно, ошибается сам.

          Ибо в результате чего же и оказался сегодня в достаточной степени познан Мир, как не в результате восприятия? А каким образом можно передавать друг другу эту на деле чисто скептицистскую "истину" (в смысле — безошибочное суждение): "субъективизм, восприятие приводит к ошибкам"... как не путём опирание на это же якобы ошибочное восприятие?

          Повторяю: дабы первый субъект передал свою "истину" (то бишь, повторяю, безошибочное суждение [об ошибочности восприятия]) второму субъекту, этот второй субъект должен именно воспринять, воспользоваться данным своим якобы всё искажающим восприятием, наполненным субъективизмом, для приёма и для усвоения передаваемой "истины" как безошибочного суждения под названием "восприятие приводит к ошибкам".

          В общем, в деле познания объективного Мира на наше субъективное восприятие можно и нужно полагаться на всё 100%. Ибо больше полагаться тут просто не на что".

          А в другом тексте, оправдывающем субъективизм, я написал примерно следующее:

          "Недостатки субъективности, а также различия в восприятии и в оценках иногда сильнейшим образом преувеличиваются.

          Ибо если различия в наших восприятиях были бы действительно значимыми, то не могла бы существовать, например, культура как комплекс одинаково воспринимаемых ценностей.

          В частности, не могла бы существовать промышленность, массово выпускающая стандартные, одинаково воспринимаемые большинством людей вещи. Типа тканей, сахара, компьютеров и пр.

          В противном случае — при очень большой разнице в восприятии у разных людей — производить сахар не было бы смысла. Потому что одному человеку сахар казался бы сладким, другому человеку — кислым, третьему — горьким, четвёртому — безвкусным и т.д. Однако в реальности сахар воспринимается как сладкий практически всеми людьми. Иными словами, большой, значимой разницы в восприятиях и в оценках у нас, у людей — нет.

          Следовательно, наши оценки в подавляющем большинстве случаев не только субъективны, то есть вынесены на основе индивидуальных восприятий, но ещё и объективны, то есть соответствуют единственной и неповторимой действительности".

          Разумеется, наши оценки могут меняться. Но только со временем и с изменением положения дел. А если положение дел не меняется, то не меняются и оценки. Поэтому пример Мунира с арабами и с их повзрослевшими через пару-тройку десятилетий и набравшимися амбиций детьми, на мой взгляд, не аналогичен ситуации с капиталистом, только что вытащившим аборигенов из беспросветной нищеты.

          Кстати, это относится и к самим арабам, только что попавшим во Францию: у них ещё нет различия в оценках своего положения мусорщиков. То есть все эти оценки у арабов — резко положительные, арабы массово рады работать мусорщиками, они ещё не претендуют на более престижную и высокооплачиваемую работу. И не думают начинать борьбу против своей эксплуатации.

          Так что, как мне кажется, в ситуации с капиталистом, облагодетельствовавшим бедных аборигенов, никакой эксплуатации, никакого несправедливого отъёма продуктов труда всё-таки не наблюдается. А если эксплуатация где-то и прячется, то вред от неё с лихвой перекрывается огромной пользой от резкого повышения уровня жизни работников. Иными словами, став эксплуатируемыми, аборигены начали жить намного лучше. Попадание в ряды эксплуатируемых, получается, оказалось для них очень выгодным.

          Конечно, мой пример с богатым капиталистом и бедными аборигенами кому-то может показаться надуманным, притянутым за уши. Но тогда напомню, что нынешний экономический расцвет Китая базируется как раз на этом явлении: на массовом приходе в изначально нищую, в разорённую "Культурной революцией" страну богатых капиталистов, то есть зарубежных инвесторов с передовыми технологиями.

          А вот пример, который привёл Александр Хоцей: в этом примере выгодность попадания в ряды эксплуатируемых доказывается математически.

          В статье "На что нужно ориентироваться при организации эффективного производства?" Александр написал следующее:

          "Очевидно и исторически проверено, что производительность труда (как главный показатель эффективности) повышается и зависит не столько от хвалёного трудолюбия работника, сколько от технической оснащённости производства. И вот это второе обстоятельство по своему значению напрочь перебивает первое.

          Простой пример. Пусть имеются две ткачихи. Одна из них работает кустарным способом, но зато на себя; за сутки эта работница производит 5 метров ткани — при великом усердии и огромной заинтересованности в результатах своего труда. Вторая же ткачиха без особого энтузиазма работает на ткацкой фабрике на эксплуататора, но, благодаря современным станкам, в сутки выпускает 200 метров ткани. Уровень эксплуатации второй ткачихи — жесточайший: допустим, 95%. То есть из произведённого второй ткачихой продукта хозяин фабрики забирает 190 м ткани. Ткачихе, соответственно, остаётся только 10 м ткани.

          Ну и какая же из этих двух ткачих находится в лучшем положении? Та, что работала на себя и получила в итоге 5 м ткани, или же всё-таки та, что работала на дядю и подвергалась эксплуатации, но получила 10 м ткани?"

          Приведённый А.С.Хоцеем пример с ткачихами тоже может показаться оторванным от действительности, высосанным из пальца. Но тогда вот вопрос: а каким образом возникало промышленное производство, откуда брались его работники?

          Это ведь исторический факт, что первыми наёмными работниками промышленных предприятий оказывались разорившиеся ремесленники. То есть свободные, никем не эксплуатируемые ремесленники разорялись в конкуренции с крупными, высокомеханизированными предприятиями и затем приходили на эти предприятия уже в качестве наёмных работников.

          Владельцы предприятий, проклятые капиталисты, тут же начинали безжалостно эксплуатировать бывших ремесленников — но жизнь последних тем не менее улучшалась, они начинали получать за свой труд больше, чем перед разорением в качестве свободных, никем не эксплуатируемых производителей.

          А вот ещё один пример, взятый из работ Александра Хоцея: в Западной Европе свободные земледельцы во время многочисленных войн расставались со своей свободой и переходили под защиту монастырей. Под защиту, понятно, от феодалов, ведших себя просто как разбойники. Соответственно, прежде свободные земледельцы становились зависимыми от монастырей, эксплуатируемыми монастырями. Но зато живыми и не разорёнными.

          Теперь уже из моего текста "Причины появления государства":

          "Осталось упомянуть про заблуждение, связанное с возникновением государства и общества, а также его первой формации — ну и, конечно, с появлением эксплуатации.

          Данное заблуждение обычно формулируется так: из-за возникновения необходимости для управляемых-производителей содержать появившихся профессиональных управленцев-непроизводителей злосчастным управляемым-производителям пришлось намного больше, нежели прежде, трудиться. То есть, надрываясь, горбатиться на только что возникших проклятых эксплуататоров.

          Однако на самом деле с появлением профессионального управления общие трудовые усилия производителей как раз значительно сократились. Да, управляемые-производители действительно начали несколько больше трудиться в рамках производства — но зато стали существенно меньше трудиться в сфере общественного управления. Которое, понятно, включает в себя и проведение разнообразных насильственных операций — в том числе даже военного характера. А те же войны в древнем мире были, как известно, почти беспрерывными — например, войны Древнего Рима.

          То есть управляемые-производители стали несколько больше, нежели прежде, трудиться, во-первых, только на производстве, а во-вторых, дополнительно горбатиться на производстве они начали не за просто так, а за то, что проклятые эксплуататоры избавили их, производителей, от большого объёма далеко не всеми любимой работы.

          Таким образом, появление эксплуатации на самом деле существенно облегчило жизнь производителей. Ибо избавило их от огромного объёма нервной, нелёгкой и часто опасной для здоровья или даже для жизни судебно-полицейско-воинской деятельности.

          В общем, специализация на определённых функциях (в рамках, понятно, одновременно усилившейся внутрисоциумной кооперации), как это ей и положено, во-первых, повысила качество выполняемых в обществе функций, а во-вторых, либо значительно снизила общий объём людских усилий, либо существенно повысила их эффективность".

          Не нужно думать, что я воспеваю эксплуатацию людей. Нет, я просто старался показать, что отрицательным, вредным для работников явлением их эксплуатация бывает далеко не всегда.

          А что касается капиталистов, то, повторяю, они всё-таки чрезвычайно полезны обществу. Ибо они суть самые ревностные охранители капитализма — пока ещё, увы, лучшего общественного уклада.

          Если сегодня исчезнут капиталисты, то их место у руля общества, скорее всего, займёт бюрократия, то есть самовластные чиновники. Наиболее древний и наименее эффективный класс.

     03.06.2024