|
Загадочный феномен
Казань — город, в котором я живу —
иногда называют "спортивной столицей
России".
И, в общем-то, понятно, почему:
во-первых, в Казани
полным-полно самых что ни
на есть современных спортивных
сооружений, и потому в ней частенько
проводятся европейские, а иной раз
даже мировые чемпионаты. Ну а
во-вторых, совсем недавно,
в 2009 году казанские
команды стали чемпионами России сразу
по футболу, по хоккею и по волейболу.
Однако когда я переехал из Владимира в
Казань в 1993 году, то
поначалу был сильно озадачен
(теперь-то я к этому уже
приноровился) просто-таки
бросающейся в глаза неспортивностью,
неспортивным обликом мужской части
населения города.
Живя во Владимире и наезжая время от
времени в Москву, я привык видеть на
улицах этих городов немалое число
парней, не стесняющихся носить как
можно более открытые рубашки или даже
вообще майки — чтобы окружающий мир
мог по достоинству оценить хорошо
развитую мускулатуру их, парней,
плечевого пояса. В Казани же открытую
одежду почти никто из молодых людей не
носил. А тем ребятам, что всё же
появлялись на публике летом в майках,
похвастаться по части мускулатуры
было, увы, нечем.
И я долгое время никак не мог
догадаться о причинах сего загадочного
явления. Да-да — и в
самом деле очень загадочного: ведь
почти все более-менее
молодые казанцы ведут себя повышенно
агрессивно, чуть что лезут на рожон —
судя по всему, дабы ни одна живая душа
не могла усомниться в их неиссякаемом
мужестве и в способности дать по морде
любому желающему.
И тем не менее никто из этих вроде бы
жутко мужественных и уверенных в своей
непобедимости драчунов не имеет
развитых мускулов. То есть вроде бы
главных мужских средств воздействия —
как визуального, так и физического —
на противника.
Разгадка казанского феномена
Свою молодость я, повторяю, провёл во
Владимире — по выражению одной моей
знакомой, "полицейском городе".
Как известно, за рупь ежом, где
несчастные трудящиеся стонут под игом
проклятых капиталистов, в большом
количестве встречаются так называемые
"полицейские государства" — то есть
страны, под завязку набитые
карательными структурами.
Так вот мой родной советский Владимир
— и, судя по всему, не он один
в СССР — был "полицейским
городом": поскольку милицейские
патрули стояли в нём чуть ли не на
каждом перекрёстке.
Это обилие милиции объясняется тем,
что Владимир входил в так называемое
"Золотое кольцо". А значит, его
постоянно посещали иностранные
экскурсии. Перед которыми никак нельзя
было ударить в грязь лицом, допустить
в их присутствии малейшую конфликтную
ситуацию.
Тем не менее во Владимире когда-то
давно, ещё в 1950-1960-е
годы, регулярно случались
массовые драки подростков: например,
"Черёмушки" и "Северная" ходили бить
"Урицкого" и "Вокзальную". Но к
1970-м годам вся эта
молодёжная романтика канула в Лету,
подавленная резко возросшими и
активизировавшимися государственными
структурами: лидеров молодёжных
группировок пересажали, а окружение
этих лидеров перевоспитали в армии.
Однако Казань, судя по всему, сия чаша
миновала. И в конце
1980-х, то есть в те времена,
когда в остальных городах
СССР массовая противоправная
активность молодёжи оказалась
практически подавленной, на всю нашу
огромную страну вдруг прогремел так
называемый "казанский феномен".
Данный феномен заключался в том, что в
Казани, на первый взгляд, непонятно по
какой причине появились толпы
подростков, принявшиеся "делить
асфальт".
Эти толпы уличных буянов поначалу
вылезали из самых неблагополучных
районов Казани: из бывшего посёлка
Борисково, из "Тяп-ляпа"
(то есть из района завода
"Теплоконтроль") и из "Жилки" (то есть
из района "Жилплощадка").
В дальнейшем при, судя по всему, очень
значительном попустительстве
правоохранительных органов эти толпы
молодёжи — но только теперь уже и из
других районов Казани — оформились в
хорошо структурированные банды.
Которые с наступлением перестройки
стали "крышами" казанского и не только
казанского бизнеса.
Так вот, как я недавно выяснил,
традиции сколачиваться в банды не
пропадали у казанских пацанов никогда,
то есть процветанию и развитию этого
очень естественного, обусловленного
природными склонностями к сколачиванию
никогда, судя по всему, не
препятствовали должным образом ни
детские комнаты милиции, ни
участковые, ни ДНД.
Рассказываю, как я сие выяснил.
Недавно я и один коренной казанец —
теперь уже вполне законопослушный
человек — разговорились. Сей казанец
прекрасно знает о моём увлечении
тяжёлой атлетикой и вообще силой и
красотой большой мускулатуры
(см. "Оценивание
красоты людей").
До этого разговора я думал, что
казанцы просто почему-то
равнодушны (а что: может, это у них
традиция такая, особенность
воспитания?) к силе и к массивной
мускулатуре. Но в данном разговоре
неожиданно выяснилось истинное
положение дел: оказывается, казанцы
совершенно осознанно и обоснованно не
приемлют ни стремления мужчин добывать
физическую силу, ни их, мужчин,
восхищения массивной и рельефной,
красивой, ошеломляющей мускулатурой.
— Это вообще очень подозрительно, —
сообщил мне казанец, — что ты
любуешься и восхищаешься почти голыми
мужиками.
— И почему же это для тебя "очень
подозрительно"? — вытаращил я глаза.
— Потому что для мужиков естественно и
нормально любоваться исключительно
голыми бабами, — уверенно объяснил
коренной казанец. — А голые мужики
могут привлекать только субъектов с
нетрадиционной сексуальной
ориентацией.
Тут мне сразу же вспомнился эпизод из
биографии Арнольда Шварценеггера: и
его родителям, и его товарищам тоже
казалось совершенно ненормальным, что
стены в комнате юного Арнольда были
оклеены фотографиями большей частью
мужиков-культуристов, а
не полуголых красоток.
— Нет-нет, голые бабы меня очень даже
привлекают, — с негодованием принялся
открещиваться я. — Но ведь их красота
— она совсем другого сорта: она
вызывает именно половые ощущения. А
красота гигантской мускулатуры не
имеет к сексуальному влечению
абсолютно никакого отношения. Она
сродни красоте, например,
величественных гор либо океанских
волн. Или, по-твоему,
любование красотами природы тоже
свидетельствует о половом извращении?
Коренной казанец задумался.
— Кстати, не ответишь ли на такой
вопрос, — перешёл я в
контрнаступление: — а почему ты сам,
вроде бы нормальный мужик, не
испытываешь восхищения перед огромной
мускулатурой или перед непомерной
силой? Разве не они только и отличают
реально крутых мужиков от жалких, от
бабоподобных дохлецов?
— Да что такое ты болтаешь? — уверенно
засмеялся в ответ казанец. — Реально
крутой мужик определяется, конечно же,
вовсе не силой и не мускулатурой...
— А чем же тогда? — язвительно
поинтересовался я, никак не ожидая
того, что получу сейчас внятное
объяснение.
— Крутость мужика определяется
количеством его друзей, — отчеканил
коренной казанец. — Нормальный мужик
должен проводить время не в
бессмысленных тренировках, а в
установлении и в отлаживании нужных
связей. Каким здоровенным ты ни стал
бы в результате твоих идиотских
тренировок, вдесятером мы тебя всегда
отметелим.

Вот, оказывается, какая она, эта
казанская стратегия быть крутым
мужиком и непобедимым бойцом: тратить
время на увеличение силы или
мускулатуры не нужно — нужно просто
всюду ходить толпой.
13.10.2014 г.
| |